Новый Вавилон

— Моей жизни угрожала серьезная опасность. В вашем передовом приграничном городе любят пострелять в приезжих, но это еще не проблема. Иногда, когда разыграется аппетит, им хочется попробовать бедолагу на вкус. Редкое местное гостеприимство со своим колоритом. Как вам мое объяснение?

— Гости не переходят границы нелегально, впрочем, сейчас и легально тоже. — Хромой вздохнул. — Не знал, что зашло так далеко.

— Все вы знаете. Так как, с моим предложением?

— Я думаю, что будет правильным оправдать вашу нелегкую и опасную дорогу. Хорошо, мне надо запросить свой Приход.

— Когда вы будете знать результат?

— Часа мне хватит.

— Нет, давайте встретимся вечером, подальше от центра, возле реки у подземного перехода.

Хромой кивнул в знак согласия и заковылял на выход из тоннеля, но вдруг обернулся к Дронову.

— Да, последнее, деньги возьмите с собой, не забудьте, пожалуйста!

15. Воскресенский. Петроград

Губернатор Северо-Запада князь Воскресенский проснулся в творческом настроении в своем Петроградском доме на набережной реки Мойки. За окном стоял почти летний полдень, и было пора вставать из мягкой постели — на вечер планировался премьерный спектакль. Князь предстанет перед зрителями в главной роли жестокого предводителя варваров.

Поэтому сегодня, почти достроенный им замок готовится встречать важных гостей из всей Северо-Западной губернии и сенаторов из Петрограда. Его советник, — Фома Благозвучный, просил не приглашать их без разбора, но князь — губернатор не всегда слушал придворного философа.

Воскресенский потянулся, широко зевнул и босиком отправился в ванную комнату. Мраморный гладкий пол приятно холодил ступни. Возле окна тотчас встрепенулся Везувий, млеющая от жары породистая русская борзая. Князь слегка наклонил голову, и радостный пес завилял хвостом и потрусил за ним.

Почему он, Воскресенский не может пригласить на театральное представление цвет Петроградского нового дворянства? Народные избранники жаждут увидеть восходящую звезду сцены, а театр — страсть князя…

Сейчас рядом нет, слава Богу, его властной матери Алевтины, от которой он принял губернаторство, и некому помешать князю, наслаждаться игрой. Хотя, вездесущий Фома тоже считает, что увлечение театром вредит политической карьере и портит образ сильного властителя. Вот и нынче хитрец — Фома плетет новые интриги, убеждая князя бороться за власть и место нынешнего президента.

Из широкого с золотом зеркала в ванной смотрело усталое лицо человека, накануне вкусившего больше соблазнов, нежели требовалось для творческого подъема перед премьерой. Везувий скулил от удовольствия и терся о его ноги, надеясь привлечь внимание.

После представления, как всегда, для избранных был запланирован ужин с обильными излишествами, что кому нравится. Воскресенский закрыл глаза и мысленно представил вечер, обещавший приятные сюрпризы.

Совершив утренний туалет, он нехотя позавтракал в каминном зале и приказал охране через час готовиться к выезду. Все знали, что князь не отличался пунктуальностью — только через два часа он торжественно погрузился в белый лимузин с флажком губернии. В сопровождении черного автомобиля с охраной Воскресенский тотчас отбыл из Петрограда в направлении своего замка, расположенного в двух часах езды от города.

Прекрасную дорогу недавно, по его приказу гладко отутюжили и Воскресенский, лежа на кожаном диване лимузина, спокойно повторял вечернюю роль — отрывки из германского эпоса о Нибелунгах. Князю особенно нравились строки, где победители пили кровь, сраженных гуннов:

Молвил тут Хаген, сурово
Нахмурив брови:
Жаждой томимый, пусть
Каждый напьется крови!
В пламени адском напитка здесь
Нет другого:
Пейте его — таково мое, други, слово.

— Панкрат, дай-ка холода назад, — обратился князь к водителю, — что-то жарко сегодня… — И он снова погрузился в роль, представляя себя на месте свирепого Хагена, собственноручно выпускающего фонтаны крови из жертв.

Наряду с классическими произведениями Воскресенскому не претили и произведения современных покладистых авторов. Они позволяли править их творения, вставляя туда картины его тайных желаний — устраивать, столь любимые князем, кровавые оргии на сцене. Столичные завистники не посмеют обвинить губернатора в извращенности — он лишь строго следует в постановках авторской букве.