Новый сорт

Надо было бы заняться яблоней серьезно: взрыхлить землю, перевернуть дерн, основательно подкормить навозом. Но без лопаты ничего не сделаешь. Ваня руками нагреб прошлогодних листьев и уложил их вокруг яблони.

— Ну, прощай, «партизанка», — сказал он, полюбовавшись на деревцо. — Но я вернусь. Обязательно вернусь.

На обратном пути Ваня несколько раз отдыхал. Сказывалась бессонная ночь. В Заречье пришел к вечеру, еле передвигая ноги. Его уже поджидали.

— Долго ты гулял. Мы было на поиски собрались.

— Устал очень, — сознался мальчик.

— Ясно, устал. Такую дорогу пробежал. Садись, поешь.

— Не хочется.

— А ты приневоль себя.

— Пускай он лучше полежит, — вмешался Митрохин.

Ваня лег на диван и моментально заснул.

Часа через три его разбудили. В комнате было уже темно. Из предосторожности, лампу не зажигали. Плохо соображая, что происходит, Ваня машинально поел и вышел во двор. Завьялов возился с упряжкой, а около телеги стоял человек.

— Надо ехать. Пока луна не взошла, — сказал старик. — Садись, доктор, устраивайся. А ты чего стоишь? Не проснулся еще?

Свежий воздух прогнал остатки сна, и Ваня подошел к хозяину поблагодарить и попрощаться.

— Вы знаете Морозовых? — спросил он Митрохина.

— Ну, как же не знаю!

— Я вас очень прошу… Если вы увидите деда или маму, скажите, что я жив и здоров и все черенки привил. Но домой мне заходить нельзя: Николай Павлович не велел.

— Я к ним обязательно зайду, — охотно согласился Митрохин.

— Большое вам спасибо.

— Ладно. Чего тут! Залезай в телегу да спи. Не холодно тебе?

— Нет.

Доктора, ехавшего с ним, Ваня знал по школьным осмотрам. Леонид Григорьевич волновался. Он беспрерывно крутил цыгарки, и как только одна догорала, от нее прикуривал вторую и снова начинал дымить.

Дела везде много

Положение Гриши оказалось серьезней, чем думали. От большой потери крови он не мог оправиться, и рана не заживала.

Леонид Григорьевич после осмотра вышел на двор, где, сидя на завалинке, грелись на солнышке Николай Павлович, Прохор и Ваня.

— Я ничего не могу, сделать. Нужно переливание крови, — сказал он, беспомощно разводя руками.

— Как же быть? Погибать мальчишке?

Ваня не мог поверить, что Гриша умрет, но все-таки тревога за приятеля не давала покоя. Кроме того, он впервые оторвался от семьи, и неизвестно, когда сможет вернуться домой. Всё это действовало на мальчика угнетающе, и он ходил растерянный, мрачный.

Прохор всячески старался развлечь своего спасителя. Рассказывал замысловатые истории, приглашал на охоту, но ничего не помогало. Ваня либо отказывался, либо молчал.

«Тоскует… надо мальчишке дело дать, — решил Николай Павлович. — Ладно, я соображу чего-нибудь».

Что происходило в партизанском отряде, Ваня точно не знал. По догадкам Гриши и тем отрывочным разговорам, которые ему приходилось невольно слышать, они заключили, что отряд сейчас ведет разведку, организует диверсии, печатает листовки, совершает нападения на гарнизоны, налаживает связи. К Николаю Павловичу отовсюду приходили какие-то люди с донесениями, привозили оружие, боеприпасы.

— Я не знаю, когда он спит, — рассказывал Гриша. — Всё время, понимаешь, пишет или чего-нибудь делает. И, знаешь, народу у нас… больше полка наверно.

— А где они?

— Везде. В лесу живут, в деревнях… Ну, скажи, где Петр Захарович?

— Не знаю. Уехал куда-то.

— А Максим Савельевич?

— Тоже нет. Он в другой деревне.

— Ну вот. А я знаю. Они далеко уехали, народ собирать.

В избу вошел Николай Павлович с учительницей местной школы.

— Вот и садовод наш, — сказал Николай Павлович. — А я за тобой хотел посылать. Вот какое дело, Ваня. Надо будет помочь здешним ребятам. Время для пересадки деревьев еще не ушло?

— Нет.

— Займись. Возьми, на себя руководство.

— А что делать, Николай Павлович?

— Сад разведете у школы. Не мне тебя учить. Действуй. Это настоящий садовод, — обратился он к учительнице. — Свои сорта яблонь выводит.

Ваня посмотрел на девушку, и оба покраснели от смущения. Она была совсем молодая. Перед войной кончила институт и, получив сюда направление, занималась первый год.

— Пойдемте…

— Фамилия его Морозов, — подсказал Николай Павлович.

— Пойдемте со мной, товарищ Морозов.

Ваня вышел следом за учительницей на улицу. Молча они направились в конец деревни, где стоял большой новый дом школы.

— Вы где-нибудь учились садоводству? — спросила девушка.

— Нет. Я с дедом занимался и книги читал.

— А я в огороде люблю копаться. Очень завидую тем, кто занимается садоводством.

— А это никому не запрещено.

— Что? — не поняла девушка.

— Садоводством заниматься. Была бы охота.

Подходя к школе, они разговаривали уже свободно, и Ваня чувствовал, что молодая учительница обращается с ним, как со взрослым.

В школе собралось десятка полтора деревенских мальчиков и девочек. Многих он уже раньше видел.

— Ребята, вот этот мальчик хорошо знает садоводство. Он дал согласие помочь нам устроить сад, — обратилась учительница к собравшимся. — С чего мы начнем?