Подошла вторая водовозка, шофер, хлопнув дверцей, забрался на бочку и открыл люки. Мы снова организовались, как говорил прапорщик, и зазвенели пустыми ведрами. Пошла вода по цепочке. Было жалко ее проливать, вкусную, нехлорированную, как в полку. А флейтист снова завелся. Кажется, он издевался. Женька Турыгин уже начал выходить из себя. «Припечатать разок, чтоб схбавал дудку». — «Не схавал, а ску-у-шал», — тут же поправили его. Засмеялись. Это было наше фольклорное. Прапорщик Мырзя, молдаванин, очень не любил, когда коверкали великий и могучий русский язык, и всегда всех поправлял. Он уже кушал виноград и водочку в Кишиневе, недавно уволился. «Да ладно, пусть поприкалывается».
На втором перекуре я спросил у Шурика чеков. Деньги мы носили с собой, это понятно. Выгоревшие белые брови поползли на узком кофейном личике, синие глаза округлились. «Зачем, Ермак?» Кишлак был мал, беден, здесь даже не было дукана. «Надо». Получив чеки и прибавив свои, я протянул их музыканту. Ребята заржали. «Чего, Ермак, песню заказываешь?» — «Правильно, чтоб молчал». — «Давай Антонова!» — «Миллион алых роз!». Антонов у нас был культовым исполнителем. Песня «Крыша дома твоего» не только звучала из открытых окон офицерских модулей, но и крутилась у каждого в голове. Разбуди любого беспросветной глухой липкой ночью и, как пароль, напой начало любого куплета — тут же услышишь ответ: «...то грусть не значит ничего, когда ты знаешь, что под солнцем… ла-ла-ла-ла».
Бача возвел на меня черные глаза. Я показал ему — не все сразу — чеки Внешпосылторга, они были в ходу у дуканщиков. Чеки, сказал я. Флейтист молчал, смотрел внимательно на меня. «Продай», — сказал я и добавил пару бумажек. Друзья флейтиста, толкая друг друга, окружили нас. Глаза их сверкали и горели. Они что-то выкрикивали флейтисту. Но тот, казалось, никого не слышал. Я прибавил еще пару бумажек. Это была хорошая сумма, получка солдата за месяц. Бачата уже орали что-то хором. И я еще приложил чеков. Мальчишка покачал головой. Больше у меня не было денег. Да и дело не в них, уже понял я.