Новый Мир ( № 4 2010)

И Федор Васильевич с ним согласился, что это действительно так, а этот тип, получив новую порцию бумаг, так же неожиданно исчез. Испарился.

Но это оказалось еще не все. Федор Васильевич снова порылся в папке, нашел там какой-то листок и, пробежав его глазами, предъявил мне еще одно обвинение.

Оказывается, в феврале этого года (число там у него зафиксировано) во время передачи последних известий, в которых шла речь о происках израильских оккупантов, я пришел в ярость и, чуть не разбив репродуктор, во всеуслышанье заявил, что еврейская нация — наивысшая и что скоро сионисты завоюют весь мир и к этому надо стремиться.

И это уже попахивает чем-то родным. Чувствуешь? Японский шпион Пильняк. А теперь вот израильский шпион Михайлов. И здесь уж не обошлось без помощи моей симпампульки. Иной раз придешь, а в телевизоре — на всю ивановскую перепляс, а чуть повыше со стены из репродуктора — краснознаменный хор, и тоже на всю катушку. И тут уж поневоле полезешь на стенку.

А дальше — немного фантазии и чуть-чуть воображения.

Наверно, их все-таки этому учат. На производственных семинарах. Или в методических пособиях.

— Ну, как? — В порыве удовлетворения Федор Васильевич уже чуть ли не потирал руки. — И это вам тоже ни о чем не говорит?

— Почему же? Говорит. — Я уже начинал злиться. — Мне это говорит о том, что все это клевета. Я же вам сказал. Ну дайте, — тут я к нему наклонился, — ну дайте посмотреть. Ну, из ваших рук. Просто интересно.

Но Федор Васильевич сказал, что читать обвинительное заключение (или как там это у них называется) имеет право только человек, который уже находится под следствием. И то не всегда. А только при определенном стечении обстоятельств.

— А вы, — Федор Васильевич с какой-то нежностью посмотрел на папку, даже чуть ее не погладил, — к счастью, еще не под следствием.

И это его “к счастью” прозвучало все равно что “к сожалению”.

Федор Васильевич положил на папку ладонь и задумался. И это выглядело так, как будто он меня уже загнал за флажки.

— А теперь, — Федор Васильевич опять сменил направление, — вы уж мне разрешите вернуться к вашим друзьям, в частности, — и он снова придвинул к себе шпаргалку, — к Валентину Лукьянову, вы же не станете утверждать, что и с ним тоже не знакомы?