Новый Мир ( № 3 2009)

Когда пошли дожди, старик не оставил работы. Осторожно, опираясь на лопату как на посох, каждое утро взбирался на гору. Высаживая лес, не раз поскальзывался, оступившись на косогоре, съезжал вниз по мокрой траве, впрочем, ни разу серьезно не ушибся и не порвал куртки. Только от ветра и сырости стали мерзнуть и распухать руки. Намучившись в первый день под дождем, старик решил назавтра взять с собой шерстяные вязаные перчатки, однако в них оказалось невозможным доставать из кармана семена. Старик понял, что ему придется терпеть и этот холод, неприятный, однако не опасный: осень — еще не зима, когда голые руки можно поморозить. Этой осенью, вопреки привычке, старик не надевал и шапки, работая на горе: под шапкой голова прела, капал из-под шерстяного края, застилая глаза, пот. Весь день с утра старик, не думая о времени, передвигался вверх и вниз по амфитеатром закруглявшемуся склону, сделав копок, лопату зажимал под мышкой, кланялся земле глубоким поясным поклоном и, словно в точности следуя церковному уставу, касался ее рукой. Изредка останавливался, снимал с плеч рюкзак, опустевшие карманы заново набивал семенами. Намерзнувшись на горе, дождавшись, когда потемнение пасмурного, в серых разводах неба над головой станет очевидным, бодро топал домой. От энергичной ходьбы старик быстро согревался, удивлялся про себя: чего это он там, наверху, так мучился? Тепло же в городе...