Новый Мир ( № 3 2009)

В один из вечеров старик, выйдя с лопатой, стал высаживать лес на участке, что выбрал для себя еще накануне. Привычно вырезал лунку за лункой и вдруг, присмотревшись, обнаружил черневшие срезанные и перевернутые кругляши дерна, а под ними россыпь золотисто-желтых, словно только что с дерева (земля была суха, как порох), березовых семян. Вскинулся, как обокраденный на вокзале, метнул глазами по сторонам— быстро сообразил: да нет, это он сам пару недель назад и засадил пятачок березками, да, видно, запутался среди очень похожих ям и забыл. Перейдя на другой участок, тщательно осмотрел траву, нет ли и здесь следов посадок, и после того случая положил себе за правило каждый раз отмечать место, где закончил сажать, выкладывая на траве рядок из желтых, во множестве раскиданных вокруг камней — словно подводя черту под выполненной за день работой.

Изрытое кратерами плато на горе не было таким уж однообразным и одинаковым. Полевые дороги пересекали его, одна направляясь вдоль закругляющегося обрывистого склона, другая мимо сетчатой ограды и газовых вентилей к очень крутому и каменистому, едва проезжему спуску: многие хозяева дач на Алтынке, жившие в других микрорайонах, ходили здесь каждый день домой. Рядом со спуском вгрызался в плато небольшой, однако весьма глубокий овражек. Весной и в сильные ливни по заросшему травой дну его бежали, обнажая коричневую глину, потоки воды.

Методично засаживая плато участок за участком, старик добрался и до овражка. Примерил на глазок глубину и покачал головой, жалея, что не знал о нем раньше. Овраги, давно уже вычитал он, — бедствие степных краев, их надо засаживать лесом в первую очередь. Сильно крутой, почти непроходимый, заросший сухой и пыльной степной травой склон не испугал старика. Набив семенами оба кармана пиджака, а сумку как ориентир оставив на вершине, он по рассыпчатой мелкой щебенке, словно по льду, съезжал все ниже и ниже, через каждые пару метров изловчался затормозить. Лопатой раздвигал траву, под мелкие угловатые камешки вкладывал горсть семян. Вздымалась клубами тяжелая глинистая пыль, на дне оврага хрустели под ногами высохшие, мертвые стебли. Сделав таким образом один ряд, старик разворачивался, опираясь на лопату, начинал подъем.