Новый Мир ( № 12 2005)

Есть идея — повторить маршрут Войска Польского в минувшую войну.

Он проходит через десять воеводств — от Хелма до Щецина.

Одному не потянуть.

Предложил коллегам из “Жиче”. Богдан загорелся. Разложил на столе карту. Полководец перед наступлением. Планируем маршрут и график.

Наконец под солнечными лучами и легким ветерком у корпункта останавливается “Полонез” — самый комфортный польский автомобиль.

А там — ребята из “Жиче”: Марек — шеф отдела информации, Лешек и Яцек — репортеры.

Катим на восток, к границе, в Хелм.

Всю дорогу молчим.

— Хорошо бы ноги размять, — предлагает Марек на въезде в город.

Идем вдоль улочки.

Коллеги стайкой направляются в монопольку. Так называют магазины, торгующие водкой.

Я — за ними.

Выстраиваемся в очередь.

— “Пшеничную” проше, — говорит Марек.

— Тоже “Пшеничную”, — просит Лешек.

— И мне. — Это Яцек.

Смотрят на меня.

Говорю:

— “Выборову”, пожалуйста.

Выходим.

Марек не выдерживает, спрашивает:

— Почему “Выборову”?

— Наша редакция, — объясняю, — возле Елисеевского гастронома. Там продают “Выборову”. Не хочу менять привычек.

Радом — город зеленый, двухэтажный, лишенный периферийных комплексов, город яблок, клубники, город, где делают телефонные аппараты и швейные машины.

У нас, вернее, у ребят украдкой спрашивают: вы у пана майора уже были?

Ставлю вопрос ребром:

— Что за майор?

Марек темнит:

— Не для печати.

— Есть тут, — объясняет Яцек, — легендарная личность.

— Почему же мы к нему не едем?

— Он не совсем по нашей теме.

— Действительно майор?

— То-то и оно, — излучая унылость, усмехается Яцек. — Еще и адъютантом служил.

— У кого?

— У Пилсудского.

Немая сцена.

Чешу затылок. Прикидываю. Решаюсь:

— Поехали!

Двор, склад, мастерские, дом с мезонином. Как в кино.

Лестница скрипит.

Квартира большая. Люстры, плюшевые кресла, овальный стол, салфеточки-макраме.

На стенах — картины. В золоченых рамах.

В прихожей — портрет. Маслом. Юный улан — прямой взгляд, тонкие усики, лихо заломленная конфедератка.

Много книг. Диван, подсвечники, вазочки, настенные часы.

Все слегка припылено.

Ощущение, будто попал в антикварный магазин накануне банкротства.

Хозяин нас ждал. Ему 85 лет. Это его портрет в прихожей. Не похож.

Голос резкий, командирский.

Пригласил за стол. Поставил крохотные рюмки и наливку собственного приготовления.

Выпил рюмку — “на здрове” — и, не дожидаясь вопроса, стал рассказывать.

Такое впечатление, как будто заслуженный ветеран встречается с молодежью.

Вспоминал, как воевал с Тухачевским.

Покосился в мою сторону, почему-то извинился и сказал: