На столе стояли пакеты с соком, бутылки, лежали грудой колбасные нарезки, фрукты, упаковка сыра “Хохланд”... По пути в гостиницу Чеснов завел Ларису в мини-маркет и купил все это бесполезное, ненужное после сытного банкета. Но та щедрость, с какой он покупал бесполезное и лишнее, явно была симпатична Ларисе; вообще женщины любят щедрых, пусть и щедрых до глупости, мужчин.
“М-да, — усмехнулся Чеснов, вспомнив походы с женой за продуктами: жена то и дело порывается купить что-нибудь дорогое и необычное, вроде морского коктейля или маринованных улиток, Чеснов же смотрит на нее так иронически, что она не решается. — М-да, а здесь ты — гусар”.
И ему стало неловко, кольнула вина: он с чужой женщиной, а жена в опостылевшей квартире, с детьми. “Подруг натащила, — выручило оправдание, — или сама куда-нибудь... Может, и не только...” И он обнял лежащую рядом, погладил по прохладному, кругленькому плечу. Лариса с готовностью напряглась, потянулась к нему, посчитав, что он готов снова...
— Странно, да? — спросил Чеснов.
— Что странно?
— Что мы вот так, сразу. Совсем незнакомые. — Он говорил, продолжая глядеть в потолок; выражение лица Ларисы видеть не хотелось. — Еще утром о существовании друг друга не ведали, а сейчас так... Сплелись.
Ему нравилось начинать разговор с этакой банальщины — женщин она всегда обескураживала и в то же время провоцировала как-то ответить не пусто.
— Хорошо хоть, хм, имена спросили, а то бы вообще... И знаешь, Лариса, что это значит?
— Что? — Выжидательный полушепот.
— А это значит, что мы с тобой страшно одинокие люди. Вот и бросились... Скажи мне, пожалуйста... когда мы заговорили там, за столом, ты подумала, что мы можем быть... что между нами может быть близость? Да?
Она оказалась действительно сильной и неглупой — не вскочила, как, бывало, большинство других, не стала истерично, путаясь в белье, одеваться, а ответила внешне совершенно спокойно:
— Да, мелькнуло, что неплохо бы. Ты обаятельный.
— Неужели? Гм... А мне кажется, я окаменел совсем, закостенел. — Чеснов убрал руку с ее плеча, потер лицо. — Полнейшее однообразие. Разве мог поверить, что лет пять могут слиться в одни какие-то сутки. Распорядок, как в армии...
— Ты служил в армии? — В ее голосе послышался интерес.
— Да, было дело. После института... Но даже там разнообразней. Тот год лучше помню, чем эти пять. Да что пять — десять.
— А если бы там десять лет прослужил, тоже бы ощущение одного дня появилось.
— Эт в точку... Выпьем?
— Я чуть-чуть.