Читаем Новый Мир ( № 1 2010) полностью

Зинаида еще и еще пыталась его запомнить… улыбку… слова.

— Рассеять? — переспросила про волосы.

— Да. По ветру.

В дверях, уже на самом пороге, Валентин стал на миг в позу сеятеля. Уже уходя… Показывая ей… Он сделал широкий, щедрый взмах рукой. Лихое, размашистое движение, каким сеяли у нас хлеб и зло во все времена. И хлеб и зло.

<p><strong>Ледяная бумага</strong></p>

Куллэ Виктор Альфредович родился в 1962 году на Урале. Поэт, переводчик, комментатор Собрания сочинений Иосифа Бродского. Лауреат премии “Нового мира” (2006)

и итальянской международной премии “Lerici Pea — Москва” (2009). Живет в Москве.

 

*     *

 *

Как птица из веток свивает

свой временный дом на беду —

душа прирастает словами.

И плоть претворяется в Дух.

Я выйду на улицу. Выйду,

чтоб только не быть одному.

Ещё моложавый по виду.

Уже заглянувший во тьму.

Любому, ты слышишь, любому

бессмертие предрешено:

одним как патроном в обойму,

другим — словно в пашню зерно,

а третьим — песком под стопою,

кишением тварей немых.

Страшишься, душа? Бог с тобою.

Страшнее нехитрая мысль

про холод межзвбездной свободы,

вполне исчислимый пока,

где снова не станет природы,

и времени, и языка.

 

*     *

 *

ничем я не рискую

пытаясь в январе

бумагу ледяную

чернилами согреть

не сочинять больнее

да не с чего начать

ладони леденеют

бумага горяча

*     *

 *

Ну, здравствуй! Я заранее провижу,

как встретимся, лицом переменясь.

Сегодня всё и вправду как впервые

свершается почти помимо нас.

Однажды мы судьбой переболели

и предпочли раздельную тюрьму.

С тех пор мои тетради побелели,

исписанные столько лет тому.

Бесследно испаряются чернила,

и не могу припомнить ни строки

о радости, что ты мне причинила,

о непереносимости тоски.

 

*     *

 *

Уже навряд ли что исправишь

словами. Необманно только:

коснувшись кожи, точно клавиш,

прислушаться к ответным токам.

Как будто бы ещё не поздно

остаться добрыми друзьями;

и есть какой-то хитрый способ,

и есть какой-то ход неявный.

Но ты, без устали листая

несбывшееся под обложкой,

жрёшь одиночество ломтями,

спишь с одиночеством, как с кошкой.

Воспоминанья посмешнели.

То, с чем кукуешь в настоящем, —

скушнее форменной шинели

и лживее, чем глупый ящик.

Ну что ж, переживём и это,

под занавес рукоплеская

той, что слепил из слов и света

и — отпускаю, отпускаю…

 

Минимализм

Отцу Стефану

Истина

Уистена:

Оден

один

*     *

 *

Я флейту слушаю и клавесин —

на большее не остаётся сил.

Когда-то обожаемый орган

преобразился в смертного врага.

Я не хочу; мне попросту пуста

отверзнутых регистров густота —

астральный холод, что по ним течёт,

не принимает смертного в расчёт.

Хоть музыка пусть помнится живой:

Перейти на страницу:

Похожие книги