Новый Мир ( № 1 2010)

Пока Петрович поспевает из Астрахани, Федька и Саша забрасывают второй невод. Глубокая ночь. Мирно светится в отдалении своими огоньками буровая…

Федька гребет, Саша стравливает сеть и вдруг говорит:

— А мне что, кажется или пахнет чем-то?

— Да и я не пойму: пахнет или кажется… Канистра, что ль, подтекает…

Ощупывает канистру.

— Нет... Да и запах другой, как керосин…

На веслах тихонечко они обводят круг.

Федька не может сдержаться — травит рыбацкие байки:

— Здесь на раскатах взяли мы белугу килограмм на шестьсот. Лет десять назад. Эх, время золотое! Все было наше: и море, и рыба, и рыбоохрана. Такую вот вытянули рыбину: это, брат, было даже не бревно — настоящее чудовище. Я голову помогал ей отрубать. Мне голова досталась: так не поверишь, она в багажник не влезала, вот те крест…

— Крест… — говорит Саша. — Вы все в крестах, как в мухах, — не противно?

— Ты что?!

— Да ничего. Иди вон с багром своим, проверяй. Только и знаете: чего да сколько… Душа у тебя — жадная. Браконьерская…

Федька смотрит на него изумленно, но молчит. Переползает на корму, где Саша выбирает невод.

— Что-то не тянется на этот раз…

— Не тянется?! — радостно шепчет Федька — Значит, полный весь! Взяли мы яму нашу!

— И на руках чернота какая-то… — вдруг говорит Саша. — Все руки в тине, что ли… в мазуте?

— Черт…

Тут и Федька, крутившийся возле сети, замечает, что его плащ тоже весь перемазан.

— Что за напасть такая… Тина не тина… Эй, Саня, не зевай, вот он первый — да здоровый какой!

Он всаживает в осетра крюк, но перевалить его через борт не может. Чуть ли не орет Саше:

— Что смотришь: багри его и тащи!

С какой-то отчаянной злобой, то ли на себя, то ли на Федьку, Сашка вонзает в тело осетра еще один крюк, и вдвоем они переваливают его в лодку. Отдышавшись, они оглядывают рыбину, которая едва не на пол-лодки протянулась, и вдруг Федька в недоумении проводит по осетру рукой — и ладонь у него делается черная.

— Блин, и рыба тоже! Да что ж это? Нефть! Сашка, зуб даю — нефть это. И вокруг вода, вишь, замаслилась… Вся рыба провоняет… А эти хоп што! — со злобой шепчет Федька. — Все море уж нефтью заплыло — а им хоп што!

Сильно бьется в сети еще одна рыба.

— Саш, ты сеть-то не спутал? Там вон еще рыбина у нас! Дай-кось я ее… Потом отмоем… — И Федька с крюком пробирается на корму…

 

 

sub XVIII /sub

 

По пути мастера Петровича тормозит гибэдэдэшник.

— Ваши документы.

— Молодой человек, там авария на буровой, вы понимаете, что это такое?

— У вас превышение скорости на пятьдесят километров, значит — штраф. Документы!

— Штраф? — выкрикивает вдруг Петрович, скомкивая и бросая тому под ноги сторублевую бумажку. — За каждую минуту моего простоя с тебя будет штраф от четырех до шести тысяч долларов, недоумок несчастный! По миру пойдешь — милостыню просить! — И, ничего не объясняя, уходит в ночь на скорости, предельной для его «Жигулей».

 

На пристани он видит нефть, которая плещется у самого борта поданного к его приезду катера. В освещенном огнями пирса пространстве видно, что нефть уже под пирсом, на песке берега, в тростниках, везде, кругом… Молча, как будто потеряв дар речи, он садится в катер, который по черной жиже мчит его к буровой. Сжав зубы, поднимается по лестнице, так же молча, в сопровождении Широкова, проходит по палубе в цех. Оглядывает освещенное, но совершенно затихшее, омертвелое пространство.

В коне концов располагается в дежурке и тут, наконец, начинает орать генеральским голосом:

— Откуда тут подушка?! Кто спал?! — Орлиным глазом ожигает Широкова: — Ты, сволочь! — Задыхаясь. — Ну, ответишь за это... Теперь: срочно сообщить губернатору области! Краевому представителю Компании: буровая переведена в аварийный режим. Вызвать из Астрахани суда для сбора нефти. Площадь разлива не установлена. Еще что мы можем сделать? Так: осветить площадь разлива, как далеко это зашло. Что стали? Бегом к прожекторам! И того, кто мне звонил, Агафонова, — этого умника с прибором — ко мне, срочно!

 

 

sub ХIХ /sub

 

Луч прожектора с буровой бьет прямо в глаз командиру пограничного катера, несущего дежурство по охране рыбных запасов в устье Волги. Лейтенант заслоняет глаза ладонью и изумленно произносит:

— Чего это они?

Впрочем, в следующий миг луч прожектора рыскает, зарывается в камыши, ищет, а потом снова находит воду. На палубе двое: лейтенант и дежурный. Лейтенант открывает пачку сигарет, спокойно и с удовольствием закуривает, глядя на происходящее на вышке как на своеобразное световое шоу.

Дежурный:

— Спятили они, что ли? Пуляют во все стороны…

И правда видно — три прожектора мечутся по сторонам, как сумасшед­шие.

— По морю шарят, — говорит лейтенант. — Может, у них за борт кто упал?

— Да не похоже, что ищут, просто ширкают туда-сюда. Пьяные, может?

— Ну нет. С этим у них там порядок. Но что это значит — ума не приложу. Буйное помешательство! — посмеивается лейтенант.

— Авария, может? Дело-то, конечно, не наше, но, может, подойти?

— А вот это ты прав, что не наше. Будет наше — прикажут. Понял?

— Вон, лодочку фарой зацепили.

— Где? Где? Да не видать уже ничего… Лови ее… Держи…