Новый Мир ( № 1 2010)

— Так ведь зовет…

— И что говорит? — без иронии, но как-то недоверчиво спрашивает Федька.

— Говорит: «Полнится горло восходящей луною…»

— Так прямо и говорит?

— Ну да. Примерно так…

— А ты что отвечаешь?

— Ну, соглашаюсь… Луна-то какая…

— Это вы, значит, о луне поговорили?

— Так примерно.

— Слушай, — придвигается к нему Федька, — а ты — не того?

— «Того», «не того», — как-то сухо отрезает Саша. — Сто раз спрашивали. А вот ты — «того»?

Этот вопрос Федька пропускает без внимания.

— А чё они говорят? — с хитрым любопытством спрашивает Федька. — Могут они, как собаки, людям служить? Предупредить там… А?

Саша молчит.

— Ну, что молчишь?

— Не будут они вам служить. Птицы — не собаки. Они говорят как поэты. Раньше поэты разговаривали с птицами… Теперь и поэты не могут…

— Ладно, ладно, — понижает голос Федька. — Луна всходит, цапля твоя права. А мы сейчас моторчик заглушим, поглядим, что у нас получится…

Он глушит и поднимает мотор, осторожно, почти беззвучно, достает весла, вставляет в уключины и вынимает откуда-то сеть.

— Так, — говорит. — Ты потихонечку ее трави, а я погребу….

Саша начинает стравливать сеть в воду, Федька гребет, и в законченном виде это получается красивая, каплевидной формы петля, стянутая у кормы лодки. Федька сушит весла, пробирается на корму и начинает собирать невод.

— Значит, так: я подтяну невод, и там, в конце, будет рыба. Ты, значит, берешь этот крюк… — На мешковине лежит острый стальной крюк, похожий на орудие убийства. — Берешь крюк, багришь его, вонзаешь крюк в спину и забрасываешь внутрь лодки…

— Федь, — начинает Саша.

— Что хочешь сказать? Что у тебя багрить не получится? А невод собрать у тебя лучше, что ли, получится? Знаешь, ты уж что-нибудь выбирай, а то какой ты мне помощник?

— Федя, — говорит Саша, — в таком деле помощи от меня нету…

— Ладно, — яростным шепотом говорит Федька, — неча болтать. Бери, значит, невод. Бери. И собирай обеими руками так, чтобы потом распустить можно было. Так, так. Понял? Давай.

Саша собирает невод. И вот он уж почти совсем собрался, а рыбы все нет.

— Да где ж она? — удивляется Федька. — Такое было улово! Или правда химией всю потравили, сволочи?

— Стоп, да вот же он… Э-э, недоросток, костеря… Сойдет… Ну-ка давай его сюда…. Мне-то поудобней…

Федька вонзает крюк в спину первого осетра, переваливает его в лодку. Тяжело ему. Он на Сашку шипит зло:

— Ты что сомлел? Сеть-то подтягивай!

Сашка тянет сеть, появляется второй осетр, Федька опять всаживает ему острый стальной крюк позади головы, переваливает в лодку.

Сашка смотрит, как рыба своим ртом-трубкой хватает воздух, ожигает красные жабры. Что-то есть в этих пойманных осетрах от смертельно раненных людей, которые еще дышат, но уже осознают, что все — рана смертельна, не выкарабкаться…

— Тяни! — шипит Федька.

Саша будто и не слышит его. Говорит:

— Федь, а чего мы рыбу губим?

— А что, жалко?

— Нет, скучно как-то. Тошно.

— А жрать не тошно тебе? Завтра деньги ёк — что делать станем? Валька одна нас, двоих мужиков, не прокормит.

Саша молчит.

Федька еще одного осетра бросает в лодку.

— Все, кажись. Немного ж мы взяли. В старые-то годы — о-о!— тут одним неводом можно было весь банк взять. А это что? Обловили все море-то.

Выбирает невод.

— Да ты не сиди как вяленый, ты ее на крюк — и в нос, чего она будет под ногами у нас трепыхаться, что ли? И мешками укрой…

Сашка говорит:

— Нет, наоборот давай. Я невод выберу, а ты уж на крюк…

— Чувствительный, — усмехается Федька, хотя о чем он думает — бог знает.

Сашка черный невод тащит из воды, капли с него сбегают.

Под нос бормочет:

 

Годы, люди и народы

Убегают навсегда,

Как текучая вода.

В гибком зеркале природы

Звезды — невод, рыбы — мы,

Боги — призраки у тьмы.

 

— Ты чего там бормочешь, стихи, что ль? — пыхтя, спрашивает Федька. — Книжки небось читаешь?

— Читаю.

— И чего начитал?

— Не мы ловим — нас ловят. Сами себя ловим, мучаем, жить не даем себе…

Федька секунду молчит, потом командует:

— Значит, так, братишка: это мы с тобой потом обсудим. А пока нас, правда, за жопу не взяли, пройдем-ка, знаешь, чуть дальше, там забросим...

Смотрит на рыб в лодке, которых Саша укрывает мешками.

— Что же это, — шепчет Федька. — Только четыре? Ну, дела… Так мы бензин не окупим. А ночь — короткая. — Саше: — Ты возьми-ка совок, отчерпай воду-то… А то потонем — а ты все будешь сидеть-раздумывать…

Сашка берет совок, черпает темную, смешавшуюся с бензином и кровью воду.

Взвывает мотор, и его звуком едва различимая лодка вспарывает тьму ночи.

 

В глухой ночи летят на моторе. Потом долго на веслах идут.

В темноте Федька управляется отлично: он сильный, смелый, в своей стихии. В километре от буровой, за тростниковой крепью, Федька решает обставлять неводом второй участок. Они возятся в лодке, топчутся, но в результате опять Федька — на веслах, Сашка травит…

— И пошли-пошли…. Полегонечку… Тут яма есть… Секретное место… Мое… — с гордостью говорит Федька, да понять его некому…

 

В тростниках птица протяжно кричит на луну…

 

 

sub XVI /sub