Новый мир, 2003 №01

Кстати, в экспромтах Чуковского нашелся такой пассаж: «Не бойся этого листка: / Я лишь К. Ч., а не Ч. К.» (стр. 198). А к знаменитой поговорке, давно включенной в словари современных цитат («В России надо жить долго»), навечно теперь приложится изящный стихотворный диагноз:

И вся Россия мечется,
покуда не излечится.

Мирон Петровский, безусловно, прав, говоря в комментариях, что расширение круга известных читателю произведений едва ли изменит поэтическую репутацию Чуковского. Добавлю, что и любые исследования о перекличках и взаимопроникновениях (равно как и собственные признания Чуковского о том, «из чего» и по каким законам созданы его сказочные поэмы) будут только научной аранжировкой к стихотворной тайне нашего первого народного поэта.

Подобного тома в библиотеке поэта у него еще не было. Им репутация закрепляется как-то особенно цепко, не правда ли?

Ю. Г. Оксман — К. И. Чуковский. Переписка. 1949–1969. Предисловие и комментарии А. Л. Гришунина. М., «Языки славянской культуры», 2001, 192 стр. («Studia philologica. Series minor»).

Для меня самым замечательным в этой переписке оказалось то, что я «не заметил» ее конструкции. Думал, читаю чужую личную беседу, тот самый, по слову Мандельштама, «ни на минуту не прекращающийся разговор», слежу за открытым диалогом двух мастеров, двух товарищей по счастью, — где все «вчистую», без скидок на возраст, чины и болезни (даже если об этих «категориях» и говорится немало). Люди рассказывают о своем единственном Деле, не возбуждая в себе никакого дополнительного уважения друг к другу. Они, что называется, на одной линии. Правда, не забывают порадоваться факту существования своих отношений, своему пониманию того, чего стоят их усилия на общем профессиональном поле[60]. Этот эпистолярий мог бы печататься и в философской книжной серии, ибо за ним невидимо стоит то, что принято называть «смыслом жизни».

В 1959 году Юлиан Григорьевич прислал Чуковскому свою книгу «Летопись жизни и творчества В. Г. Белинского» с, видимо, более чем прохладной самооценкой своего труда. И получил в ответ вдохновенный разнос этого самоедства, вылившийся в рецензию — и о языке книги, и о (столь дорогом Чуковскому) художественном образе героя. Кончалось письмо К. И. так: «…Вы вместо того, чтобы ликовать и гордиться и выпячивать грудь — находитесь в глубоком унынии и святотатственно браните свою книгу, словно не понимая, что в ней Ваша слава, Ваш подвиг, Ваше оправдание перед господом Богом. Это грешно, и этого нельзя допустить» (1959).

Они познакомились в 1917 году, в редакции «Нивы», где Оксман напечатал неизвестные страницы прозы Гоголя. В 1966 году он писал Чуковскому: «Я надеюсь, что мы когда-нибудь все-таки поживем где-нибудь вместе, и я смогу всерьез поговорить с Вами, чего мне не удается со времени моего возвращения из лагерей Дальнего Севера в Москву. <…> Будьте здоровы и благополучны, мой дорогой друг. Горжусь быть Вашим современником! Ей-Богу, не вру». А желанный разговор — вот он.

Дополнительный ритм их беседы — это бесконечные списки замечаний к первым редакциям книг и рукописям друг друга (благодарно и терпеливо учитываемые впоследствии). Выполнено это с такой душой, честностью и нелицеприятностью, что начинаешь как-то особенно понимать смысл известного восклицания из лермонтовского «Бородина». Данная в приложении самиздатская запись Оксмана «На похоронах Корнея Чуковского» («Умер последний человек, которого еще сколько-нибудь стеснялись…») — редкий в своей эмоциональной беспощадности приговор нашей дорогой советчине, краснознаменной отечественной пошлости. Говоря о страхе начальства перед покойниками, историк литературы не мог не совершить и краткий экскурс в прошлое: «…по цепочке, как говорится, от бенкендорфа и булгарина к Ильину и Михалкову».

Мешает книге лишь невнятность, непоследовательность и неточность некоторых комментариев. Интересующихся отсылаю к рецензии Э. Хан-Пира в «Знамени» (2002, № 8) и кропотливому отзыву Анны Версиловой в интернетовском «Русском Журнале» (Штудии #8 от 18 апреля 2002 г.).

Стихи Матушки Гусыни. Составление К. Н. Атаровой. Предисловие и комментарии Н. М. Демуровой. М., «Радуга», 2002, 384 стр.

Ну наконец-то. Сколько мы ждали.

Во-первых: билингва. Во-вторых: варианты переводов; тут есть и мэтры-классики, и публикуемое впервые, переведенное (точнее, переложенное) недавно — нашими современниками. Сравнивайте на здоровье. Детские народные стишки — бессмертные «nursery rimes» — загадки, скороговорки, считалки, чепуховинки и страшилки скреплены жестким и логичным каркасом издания. Имеются и картинки, выполненные как марочные заставки, есть внятно-исчерпывающее предисловие с экскурсом в «историю вопроса» и художественно-академичный комментарий в конце (ибо в матушкиных сюжетах словарь Мюллера помочь не сможет). Есть настроение и атмосфера.