Позитивная сторона исламского вызова в том, что он возвращает Запад к «вечным» вопросам и к переосмысливанию пройденного им пути. Что имеет не только умозрительную, но в какой-то мере также и практическую ценность. Бешено мчащуюся колесницу истории невозможно вернуть в один из пройденных ею пунктов, но можно попытаться как-то скорректировать ее движение, дабы уменьшить возможность катастрофы.
Даже ваххабизм, эта самая примитивная и самая агрессивная реакция в исламе, заключает в себе эвристический момент. «Дикий сын пустыни, серьезный, как сама смерть и жизнь» (Т. Карлейль), напоминает христианскому, или бывшему христианскому, миру об общем «авраамическом» прошлом, которое в определенном своем аспекте есть не только прошлое, но также и вечное.
Другое дело, что ваххабиты обманывают сами себя, пытаясь отгородиться от истории. Все умное, что есть в мусульманском мире, понимает, что он слишком захвачен движением, инициированным Западом, так что не стоит даже мечтать, чтобы дать задний ход. И если вообще способен мусульманский мир выработать свой особый путь, последний должен пролегать на пересечениях с западным путем, а не в стороне от него. Видный шиитский богослов (ныне президент Ирана) Мохаммад Хатами признает «огромные достижения» Запада, без усвоения которых немыслимо двигаться дальше. Задача, пишет Хатами, состоит не в том, чтобы отрицать эти достижения, а в том, чтобы «определить правильный путь столкновения с Западом и обдуманно пройти по нему»[50].
Другая сторона могла бы зеркально повторить эти слова: надо определить правильный путь столкновения с мусульманским Востоком и обдуманно пройти по нему. С терроризмом надо бороться всеми возможными средствами — чтобы защитить христианский «дом», сколь бы ни были подчас недостойны живущие в нем люди. В то же время надо избегать косых и тем более предвзято враждебных взглядов на мусульманский «дом» и на то, что в нем происходит. Равным образом надо преодолевать высокомерное равнодушие к внутренней жизни мусульманского мира. Если судить по тем обрывкам, которые до нас доходят, там сегодня есть немало интересного. Я имею в виду прежде всего явления духовного порядка. К сожалению, их МДЭ (международный демонстрационный эффект) крайне мал (где можно посмотреть, например, иранские фильмы, даже те, что премированы на международных кинофестивалях?).
Запад (включая в данном отношении Россию) готов к «войне умов» (технических, какие требует разведка), но совершенно не готов к «борьбе за умы (понятно, нетехнические) и сердца». Потому что слышит только самого себя. Корабль идет однажды взятым курсом: под ним струя темнее ночи, над ним тяжелые, набегающие одна на другую тучи, кое-где он уже дает течь, а капитан, весь в белом, повторяет в рупор затверженные слова о правах человека, женском равноправии и т. д. — в определенном смысловом объеме вполне разумные, но явно недостаточные при существующих обстоятельствах. Надо искать и находить другие слова, более соответствующие мировой ситуации и способные реально отвратить мусульман от террористических групп и от идеи джихада как таковой.
возможность, которую допускал еще Байрон в «Паломничестве Чайльд-Гарольда» (отнеся ее к неопределенному «когда-нибудь») и которая вполне может реализоваться в наступившем веке.
Кирилл Анкудинов
Стезей избытка
Я хочу поговорить о сострадании…
Может ли сострадание быть чрезмерным, избыточным?
Странный вопрос. В общем этическом плане (не берущем в расчет отдельные конкретные бытовые ситуации вроде слепой родительской любви, — в таких случаях проблема не в количестве, а в качестве сострадания) ответ на этот вопрос должен быть ясен: чем больше сострадания, тем лучше. Однако…