Новый мир, 2003 №01

Хотя воинствующие исламисты представляют собою довольно тонкий слой в массе мусульманского населения, они постоянно ощущают за собою ее поддержку. Особенно со стороны молодежи, которая хочет иметь своих героев и находит их в лице террористов-самоубийц; и поставляет для них свежие кадры. Но главный враг, «владычествующая над горизонтами» (воспользуемся средневековым титулованием халифов) Америка, — далеко и высоко, поэтому в определенных обстоятельствах вся ненависть может обернуться против ее местной «агентуры», иначе говоря, против туземных элит. Чего, несомненно, добиваются «Аль Каида» и подобные ей организации.

Но только ли этого они добиваются? Из схемы тактически рассчитывающего свои шаги террористического подполья выпадают, между прочим, мусульмане, проживающие в странах Запада, а их сейчас ни много ни мало пятнадцать — двадцать миллионов, и большинство не собирается возвращаться на родину. Следовательно, им мало дела до смены режима в той или иной мусульманской стране. Тем не менее воинствующих исламистов и здесь пруд пруди. Более того, исламисты Запада как раз и образуют передний край борьбы с этим самым Западом. Собственно террористов и здесь горстка, но их существование и все их поведение питается ситуацией противостояния, которую создают исламисты в целом.

Пожалуй, именно здесь противостояние демонстрирует себя в наиболее «чистом», не замутненном политикой виде. Исламисты на Западе с головой погружены в западную культуру, и поэтому их отчуждение от нее выглядит особенно вызывающе. И то, что они ей противопоставляют, — не другая культура, но вера. Так как отрыв от корней здесь максимальный, то их вера, как правило, склоняется к ваххабизму, то есть сугубо законническому и наиболее «свободному» от культуры варианту ислама. Ваххабизм даже у себя на родине, в Саудовской Аравии, отрясает от ног своих едва ли не большую часть своего же, аравийского, культурного наследия, а на Западе он тем более превращается в голый ритуализм и буквализм. Молиться пять раз на дню, читать Коран, никогда не смеяться, носить бороду определенной длины и т. д. и при этом не участвовать в жизни «неверных», насколько это вообще возможно, — вот примерный набор заповедей, которым следуют исламисты.

Отчасти они напоминают английских пуритан времен последних Тюдоров и первых Стюартов. Те тоже жили совершенно наособицу, по-своему воспитывали детей, не посещали позорищ (зрелищ) и даже внешне выделялись среди соотечественников длинными волосами и твердыми шляпами с широкими полями. Только в данном случае выделенность еще большая, так как речь идет о людях, как правило, иного этнического корня (хотя есть уже немало западных людей, перешедших в ислам), верящих в «другого» Бога.

Версия, объясняющая поведение террористов целеполаганиями тактического характера, — чересчур утешительная. Есть в их действиях нечто такое, что выше расчета. Наивно думать, что они могут удовольствоваться какими бы то ни было переменами в мусульманских странах; внутренне они уже разогнали себя на борьбу с Западом (куда они включают и Россию) и не остановятся ни при каких условиях; если, конечно, их не остановить. Возможно, далеко не все из них сами отдают себе отчет в том, чего они хотят от Запада. Но можно не сомневаться, что наиболее решительные сознательно поставили целью для начала ввергнуть западный мир в хаос — во имя Аллаха, милостивого и справедливого[24].

При чем тут ислам? Говорят, что психологию террористов можно определить формулой «сначала ненависть, потом ислам». Но и в этом случае необходимо разобраться, каким образом конкретно «задействован» ислам в этом сочетании.

О пользе «глубокой разведки»

Что на разведку сейчас ложится основная нагрузка в борьбе с терроризмом, я уже говорил. Пора сказать и о том, какую важность приобретает в этом плане «глубокая разведка» — академические исследования мусульманского мира.

В некоторых языках близость разведки и «разведки» отражена терминологически. Так, латинское слово explorator означает сразу и «разведчик», и «исследователь». И в английском языке: intelligence — «интеллект» и «разведка». Терминологическая близость отражает близость предметную. Научные исследования, относящиеся к различным сторонам жизни других народов, объективно могут быть использованы как разведданные. Не случайно многие исследователи, работавшие и работающие в чужедальних странах, связаны с разведывательными службами. Ничего заведомо дурного в этом нет: добываемые ими сведения могут быть использованы в корыстных интересах пославшей их страны, но могут и послужить во благо страны принимающей.