Новый человек в городе

Проведя утро в окружном суде, Чарли, естественно, не видел, как в половине десятого к старьевщику нагрянули двое полицейских в штатском, а после этого он весь день на улицу носа не высунул.

— Его ограбили?

— Сегодня ночью.

Юльдман жил в старой части города, недалеко от Боба Кэнкеннена, а на их улице находилась только его лавка. По вечерам он уходил домой, полагаясь на решетки, защищавшие витрины, и электросигнализацию, которую установил года два назад.

— Вскрыть сейф не пробовали: ночью там ничего нет, кроме старых часов и дешевых допотопных украшений.

Дверь не взломана, витрина не тронута. Я был у себя во дворе и слышал, как сыщики совещались на аллейке. По их мнению, вор проник в дом через чердачное окошечко, вернее сказать, вентиляционное отверстие футах в десяти над землей. Но даже встав на мусорный бак, которых полно на аллейке, до отверстия не дотянуться, а главное, мужчине в него не пролезть. И все-таки похоже, что грабитель пробрался именно через него. Назад удрал тем же путем — нашел в лавке стремянку и подставил.

— Что взяли?

— Полдюжины пистолетов с патронами. Оружие брали только современное, самых крупных калибров, револьверы не тронули. Исчез также кожаный портфель — туда наверняка сложили оружие и боеприпасы. К дорогим ружьям, выставленным на витрине, не притронулись.

К фотоаппаратам — тоже, хотя некоторые из них можно было бы перепродать долларов за полтораста.

Чарли даже не взглянул на Уорда, неподвижно сидевшего за стаканом пива. Сколько раз он видел подобное в перенаселенных предместьях, где работал в начале своей карьеры! И всегда это начиналось с кражи оружия: оно — основа шайки.

Итак, компания сопляков располагает теперь средством испытать свое хладнокровие, и они, конечно, сгорают от желания пустить это средство в ход.

— Отпечатков пальцев, разумеется, не осталось?

Мальчишки читают подряд все дешевые полицейские романы и журналы, специализирующиеся на детективе.

В техническом плане они безусловно утрут нос местной полиции.

— В конце концов я начну радоваться, что у меня одни дочери, — со вздохом заключил Саундерс.

Бедняга! Он так мечтал о сыне, а у него пять девчонок с такими же топорными лицами и добрыми глазами, как У отца.

Джулия слушала, стоя на пороге кухни: все, что касается детей, неизменно интересовало ее.

— Прикрыли бы лучше места, где ребят учат играть на деньги! — бросила она издали, недобро посмотрев на Джастина.

Зачем? Бармен чувствовал — У орд выиграл партию.

Сам Чарли сделал что мог: поднял на ноги Кэнкеннена, и тот отчасти смягчит удар — хотя бы по Майку.

Итальянец опять начал беспокоиться, где Боб, но перед самым обедом адвокат позвонил и первым делом осыпал приятеля проклятьями: зачем тот втравил его в эту авантюру?

— Где вы?

— Ясное дело, в баре, но у них только скверное виски.

— А где он находится?

— Не знаю. Тут ни одного указателя. Просто кучка домишек у дороги. Мне втолковали: сколько-то раз повернуть направо, потом налево, потом опять направо, и выскочишь на номерное шоссе.

— Что с Елицей?

— Порядок. Она у своих стариков.

— Как все прошло?

— Отлично. Семейка сбежалась вытаскивать мою машину: я застрял в грязи в ста футах от их дома. Это на берегу моря, местность вроде болота — не разобрать, где суша, где вода.

Чарли мысленно представил себе хибару, как у Майка.

— Люди прекрасные, только вот по-английски — ни в зуб, кроме самых младших. Отец — точь-в-точь оперный пират, хотя довольствуется сбором съедобных моллюсков да ставит верши на лангустов. Знаешь, Чарли, я охотно все расскажу, но предупреждаю: счет за разговор пошлю тебе.

— Знаю.

Бобу нравилось разыгрывать из себя скупердяя: он с удовольствием прикидывался, будто пересчитывает сдачу, заводился из-за счета в ресторанах, на заправочных станциях орал: «И чтоб бензин самый дешевый!»

— Все перецеловались, и младенец пошел по рукам.

А рук там хватает! В семье, вместе с замужними дочерьми, человек двенадцать, если не больше, все одинаковой породы, и кухня у них очень даже недурная. Мне поднесли стаканчик их родного самогона: вкус оригинальный, крепость — ничего подобного не пробовал. Один из мальчишек — он ходит в школу — перевел мои слова отцу, и тот обещал оставить девицу с малышом у себя и ни во что не мешаться. Если начнут допрашивать, притворится идиотом, а мальчишка будет держать меня в курсе.

Сейчас попытаюсь выбраться на шоссе, но завтра — это уж точно — проснусь с отчаянным воспалением легких.

Чарли до самого закрытия надеялся, что Боб вернется, и вздрагивал всякий раз, когда слышал, что мимо идет машина, у которой барахлит мотор или дребезжат разболтанные детали. Но Кэнкеннен, видимо, встретил еще не один бар на своем неведомом пути назад, в город, к просторному дому, где его ждала экономка.

Для очистки совести бармен вызвал ее на провод.

— Боб не вернулся?.. Так я и думал. Звоню сказать, чтобы вы не беспокоились. Он наверняка вернется поздно ночью.

— И не стыдно вам гнать его за город в такую погоду? Вижу я, что вы за человек! Вам все равно, что с ним будет, — не вам его выхаживать.