Новое под солнцем

Дойдя до цели, Авраам разложил поленья, добавил хворосту и приготовился разводить огонь. Тут Ицхак подал голос: “Отец, а где же агнец для всесожжения?” Последовал лаконичный ответ: “Бог усмотрит себе агнца!” Возможно, в этих словах Авраама крылась надежда, а то и уверенность, что сожжение Ицхака не состоится, ибо это есть святая мистификация ради испытания верности. Если была в голове Авраама такая мысль, то сей факт является весьма значительным и требует квалифицированного толкования.

Далее Авраам принялся связывать сына по рукам и ногам. Ицхак все понял. Его биографы пишут, что в свой предсмертный час он вел себя в высшей степени достойно. Сын просил отца потуже затягивать веревку, и сам старался помочь престарелому родителю. “А вдруг в последний момент перед возложением меня на огонь я ужаснусь своей судьбе и попытаюсь высвободиться – говорил Ицхак, – я молод и силен, мне тридцать с небольшим, и трудно тебе будет справиться со мною, отец, поэтому вяжи крепче! Сожги меня, а пепел отдай матушке, чтобы помнила сына. Господь продлит ее и твои годы, и старость ваша не будет столь горька”.

Само собою разумеется, что Господь не имел намерения губить Ицхака, ибо без наследника Авраам не смог бы заключить никакого союза, и жаль, что договаривающиеся стороны не обсудили этот предмет своевременно, в то прекрасное утро, когда прозвучал с Небес голос Всевышнего.

Вероятнее всего, Богу достаточно было окончательно убедиться в абсолютной верноподданности отца и сына. Всякое жертвоприношение подразумевает согласие между принимающим жертву, приносящим ее и самою жертвой. Когда Авраам занес над Ицхаком нож для решающего удара, слетел с Неба ангел Габриэль и остановил руку отца. Тут Авраам увидал агнца в кустах и зарезал и сжег его заместо любимого сына.

Приняв жертву, Господь разъяснил подоплеку своего повеления Аврааму и воздал ему заслуженную хвалу. Затем Он вновь повторил три своих обещания. На этот раз дело было решено окончательно. Так счастливо закончилось самое драматическое событие в жизни Авраама и Ицхака. Однако история сия оказала чрезвычайно травмирующее действие на Сару и, кажется, не только на нее.

***

После достойно выдержанного испытания и краткого периода восстановительного лечения нервной системы, Авраам собрал вокруг себя главных действующих лиц своей биографии с намерением объявить о вступлении в силу союза со Всевышним.

Среди народа у Авраама не было недостатка в горячих сторонниках, но находились и оппоненты. Доводы последних укрепились вследствие истории с наложением пут на Ицхака. Совершенно естественно, что горше всех страдала Сара.

Об умысле Авраама принести в жертву всесожжения их единственного сына Сара узнала со слов злого ангела (есть и такие на Небесах), явившегося к ней, когда муж и сын куда-то пропали. Материнское сердце трепетало от страха. К счастью, не напрасно старушка ждала сына домой, но даже благополучная развязка не вернула Саре оптимизма и радости жизни. По существу, мать не смогла пережить потрясение и так и не оправилась от удара. Вскоре она умрет, а за ней сойдет в могилу и супруг ее.

Но сейчас все живы, явились по зову Авраама, и он приготовился огласить важное сообщение.

Авраам начал сходку с того, что в тысячный раз разъяснил собравшимся суть союза.

– Напоминаю, смысл моего с Господом договора состоит в том, – проговорил Авраам, – что Всевышний сделает семя мое избранным народом, который, в свою очередь, признает Его единственным Богом и будет споспешествовать принятию прочими племенами идеи единственности Творца. Обе стороны окажутся в выигрыше.

– Ты любишь рассуждать о выигрышах, – заметил сыну Терах, – а вот Сара, кровная дочь моя и верная жена тебе, не об этом тужит. Взгляни-ка на бедняжку: про неё говорили прежде “кровь с молоком”, а нынче поникла она, слаба стала, бледна, лишилась аппетита. Не происшествие с Ицхаком тому причиной?

– Мне больно за Сару, – вставил Лот, – почему ты, Авраам, и Господь твой, подвергли бедняжку страшной муке?

– Ах, оставьте Авраама и Бога его не корите, – вместо мужа тихим голосом ответила Сара, – главное – Ицхак жив, дитя преклонных лет моих, утеха старости, – добавила мать и обняла сына немощными руками, поцеловала в лоб.

– Женщина сия – образец благородства, – вставил слово Элиэзер, – воистину она заслуживает почетного погребения!

– Элиэзер! Я прошу сперва думать, а потом открывать рот! – сердито заметил Ицхак.

– Пожалуйста, Ицхак, не гневись на Элиэзера, – воскликнул Авраам, – в скором будущем этот человек сослужит службу тебе и всему народу нашему – я уполномочу его найти для тебя жену, лучшую в мире девицу!

– Было время, Авраам, когда твоя Сара слыла лучшей в мире девицей, – вмешался Лот, – так почему же ты согласился лишить сына эту святую женщину? Поясни мне, может, я чего не понимаю?