Новая жизнь Нефертити

«Je suis ta conquérante» — со страстью отвечала ему Мирен.

«А Эхнатон не так хорош»… — отозвалось в моей груди, и я выпила залпом шампанского из тонкого бокала. Странный у него вкус…

⁂

Туман навалился на меня внезапно и сразу и сузил до размера овчинки всё, что происходило вокруг: выступления Финна, танцоров, толстого Фёдора со взглядом из засады, общее движение танца, вдруг показавшегося ритуальным, официантов с подносами. Из динамиков электронные ударные проносились вокруг меня, как раскаты грома, впивались в сердце и мчались прочь. Ритм музыки становился мучительным, блеск разноцветных огней невыносимым. Звучали голоса, имена, лица. Меня будто передавали из рук в руки, или так на самом деле и было. Комплименты, взгляды, французская, русская и английская речь мешались в шампанском в бокале, отовсюду доносилось эхом «Нефертити», «двойник».

Знаменитый бюст из Берлинского музея на большом экране показали во всех ракурсах. Он обрёл 3-D объём и превратился в меня. Я оказалась на сцене. Вау-восторги, рука Финна на моих плечах и торжествующая надо всеми улыбка мадам Беттарид.

Затем свет погас, и на большом экране — там, где висела картина, ожила заброшенная церковь и съёмки сегодняшнего дня. Голоса и звуки стали невыносимыми, во рту разлилась горечь. Отснятый отрывок продолжался, и вибрация звука была настолько нестерпимой, что хотелось от неё закрыться.

Взгляд выловил танцоров, внезапно переодетых в египтян, Ромео в образе Тутанхамона. Я моргнула, блики расплывались в цветном тумане. Голова закружилась сильнее. Меня, наконец, отпустили со сцены, кто-то поддержал под локоть. А Финн остался с новой песней, и внимание гостей переключилось на него.

Со мной что-то творилось. Воспользовавшись шансом, я направилась к выходу и, скрываясь от позора и шанса упасть у всех на виду, почти на ощупь пошла к себе. Сознание всё больше проваливалось в темноту. Обрывками кадров мелькали коридор, официанты, серая Адель, мужские фигуры у окна, ковровая дорожка, статуэтка Исиды, паркет, камни, факела на каменных стенах и отсветы огня. Откуда здесь факела?!

Громкая музыка из зала продолжала настигать, как враг. Дыхание перехватывало, каблук подвернулся. Чьи-то руки поймали меня. Вернули вертикальное положение, помогли пройти. Лифт, снова коридор. Рядом тень. Я прислонилась плечом к стене, боясь упасть. Дверцы открылись, я выпала в темноту. Чужие пальцы мазнули чем-то между бровей. Запахло резко экзотическими маслами, и я провалилась во мрак.

⁂

В муторной, вязкой тишине я осознала себя снова. Первым почувствовала жжение во лбу, запах масел и специй. Ощутила движение, словно меня ритмично вдавливали во что-то мягкое. Чья-то горячая кожа. Я распахнула глаза. В темноте, будто подсвеченной парой свечей, надо мной двигался мужчина, опираясь на сильные руки. Обнажённый мужской торс, контуры рельефа мышц, упрямый подбородок, сильная шея. Я вскрикнула и отдёрнулась от него. Мужчина придержал меня и приблизил лицо — это был Финн! В глазах его плескался огонь и интерес.

— Что ты делаешь… — хотела сказать я, но голос провалился в пустоту.

Я зажмурилась от ощущения нереальности. Нестерпимо жгло межбровье. Горячий ветер коснулся кожи, я снова провалилась в миры подсознания, а когда раскрыла глаза, надо мной нависал мужчина с удлинённым лицом, высокими скулами, крепким подбородком, чувственными губами, миндалевидными глазами и выбритым блестящим черепом… О, нет!

Я попыталась оттолкнуть его, не вышло. Чужие и одновременно знакомые черты показались неживыми. Моё тело продолжало раскачиваться в не мной заданном ритме. Всё пропало в густой тени.

Я закричала от ужаса. Тяжёлое мужское тело придавило меня собой.

— Тшш.

Мужские ладони накрыли мои предплечья, распиная на простынях, и не позволяя вырваться. Казалось, у него много рук. А затем моих глаз снова коснулся свет, и лицо мужчины преобразилось. Это опять был Финн! В моей груди что-то скрутилось, словно боль была живым существом, я ощутила её пульсацию.

Финн приподнялся. Живот к животу, тяжесть в бёдрах, разведённые в стороны ноги. И вдруг отпустил руки, соскользнул с кровати во мрак. И исчез. Остался запах близости и наших тел. Я сошла с ума?!

Моё сердце провалилось, лоб покрылся холодной испариной. В полном бессилии я не могла пошевелиться. Вокруг всё плыло, и только меж бровей горело, словно кожу прожигал раскалённый уголь.

Я растерянно обвела глазами вокруг себя и в ночи, разбавленной отблесками фонарей из окна, узнала свою комнату. Затем рассмотрела очертания браслета на своей руке — всё того же, со скарабеем. Зацепилась за него взглядом и вдруг поняла, что царапин на спинке скарабея нет, а все бисерины на месте. Иллюзия?

Мгновение мрака, и всё изменилось.