Новая жизнь. Книга 1. Сергей Савелов

Пить или колоться, жалея себя не смогу. Просить милостыню или помощи у кого либо, тоже не по мне.

«Что тогда говорил Мишке Терехов?» – попытался вспомнить. Быть мужиком. Даже сняв погоны, оставаться в душе офицером. Доказать себе и всем, что могу быть счастливым. Создавать семью, рожать детей и строить себе и близким счастливую жизнь, несмотря на собственную ущербность. Голова и руки на месте, перемещаться могу. Все зависит от меня. Надо начинать жить заново при других обстоятельствах, не забывая о прошлом. Не терять связь с друзьями, но не докучать им своими проблемами. Похоже, только друзья и останутся у меня после выписки из госпиталя. Надо их беречь и начинать жизнь с нового чистого листа. «Да! И все чеки с деньгами тоже перевести в доллары, как посоветовал доброй тете Маше», – вспомнил.

Приняв решение, удовлетворенный заснул под монотонный шум машины.

Глава 3. Начало гражданской жизни. Осень 1990 года.

Приезд. Первое знакомство.

Автобусный вокзал располагался в историческом центре моего города. Когда-то на этом самом высоком холме возвышался величественный Воскресенский собор города. Рассматривая в городском Краеведческом музее в школьные годы старые фотографии, удивлялся: зачем снесли такую красоту? Сейчас на месте архитектурного шедевра с колоннами и куполами находилась обшарпанная невыразительная коробка автовокзала с отваливающейся штукатуркой и расписанная на оставшихся ровных местах всевозможными граффити.

Выгрузив свой багаж из междугородного рейсового «Икаруса», огляделся. Это историческое место и сегодня являлось официальным центром города. Автовокзал находился у перекрестка центральных улиц. Через дорогу возвышался памятник горожанам, погибшим в Великую Отечественную войну. Высокая стела символизировала три штыка от трехлинейки. У подножия – чаша вечного огня, сейчас не горевшего. Территория вокруг памятника выложена плиткой. На окружающих сооружение ровных газонах рассажены голубые ели. По традиции брачующиеся молодожены всегда возлагали цветы к подножию монумента и фотографировались. В праздничные дни рядом воздвигали трибуну, мимо которой проходили колонны горожан, приветствующие руководителей города, и проводились митинги.

Когда заключали брак со Светкой тоже запечатлелись на фоне монумента. Фотографии с нашей свадьбы где-то лежат среди остальных – школьных, училищных и армейских. Все руки не доходили купить альбомы и разложить. Вероятно, теперь найдется время на все.

От автовокзала через дорогу все выглядело красиво, но уже во время бракосочетания вблизи было заметно, что облицовочная плитка отваливалась, а территория и сам монумент требовали реставрации. Сейчас уже отсюда было видно, что ели поломаны и ободраны, а газоны заросли. Не думаю, что в нынешнее тяжелое время у местных властей найдутся финансы на ремонт.

Памятник занимал часть старой рыночной площади, где с тех времен остались старинные торговые ряды, в настоящее время занимаемые многочисленными магазинами и кооперативными предприятиями. По субботам на прилегающих площадях и улицах разворачивался многолюдный рынок, популярный у населения северо-запада области.

Через другую дорогу виднелась невзрачная ограда городского сада, ранее популярного места отдыха горожан, где когда-то работали аттракционы, действовала танцевальная площадка для молодежи и летняя эстрада для выступлений городских и заезжих артистов. Здесь можно было в выходные покатать детей на каруселях, познакомиться с девчонкой, съесть мороженного, выпить стопку водки или стакан вина, пострелять в тире, посидеть на многочисленных лавочках или погулять по аллеям.

Всегда по приезду в город после продолжительного перерыва в глаза бросалась городская запущенность и не ухоженность на фоне накануне виденных крупных городов и с каждым годом становилось все хуже. Потом, как правило, привыкал и уже не удивлялся. Знакомые пожимали плечами или обижались за наш город на мою оценку. «Квасной» патриотизм аборигенов заставил в будущем держать свое мнение при себе.

За последние годы городской сад пришел в упадок. Территория заросла, аттракционы не действовали и частично были демонтированы, танцы и концерты не проводились, торговля заглохла.

До революции город считался купеческим и зажиточным. Это подтверждали многочисленные старинные дома вычурной архитектуры на главных улицах, когда-то явно красивые, а сейчас требующие сноса или срочного ремонта.

Вздохнул и покосился на свои чемоданы с кейсом. Нужная мне остановка общественного транспорта находилась на другой стороне улицы метрах в двухстах. Несмотря на то, что один импортный чемодан был на колесиках, но для моей одной свободной руки – неподъемный багаж. Другой рукой я опирался на инвалидную палку. Этот атрибут в последние месяцы стал постоянной моей опорой при перемещении. Сделав несколько шагов, выглянул из-за массивного автобусного корпуса на то место, где когда-то стояли такси.