Новая жизнь Димки Шустрова

Оказавшись на улице, Федор Николаевич посмотрел на свою «высшего класса машину» и почмокал языком:

— Где бы нам… — Он стал оглядываться по сторонам и скоро нашел, что искал: на первом этаже сиреневого дома с буквами наверху: «Летайте самолетами — это выгодно и надежно!» помещалось кафе. — Не совсем то, — поморщил он круглые и сочные, как у Димки, губы, — ну, добрые люди выручат, небось, найдут.

В кафе он снял шляпу, накинул ее на штырь вешалки, стоявшей в углу небольшого зала с десятком столиков, и сказал:

— Садись, капитан. Бросай якорь… Времени… — Электронные свои часы он, видно, купил недавно — снова с удовольствием отдернул рукав серого пиджака. — Для сердечной беседы времени у нас — сорок минут… Что смотришь на меня? Сивый стал? — Он пригладил рукой густые, тоже как у Димки, волосы. — Летят годочки. На будущую зиму сороковку встречу… Но мы еще… — Отец встрепенулся, поставил перед собой твердые кулаки. Отраженные в вишневой полировке стола, кулаки выглядели солидно, и он добавил: — Еще кое-чего можем!

На добрых людей отец не напрасно надеялся. Подошла девушка в кружевной наколке на волосах, вежливо справилась:

— Что желаете?

— Вот этому капитану, — заглянув в меню, сказал Федор Николаевич, — порцию мороженого с вареньем, а мне кофейку. И чего-нибудь в него добавить. Сделаете?

— Отчего же, добавим.

— А чего добавить? — спросил Димка, когда девушка с наколкой отошла.

— Коньячку, капитан. Всего лишь коньячку. Он в цене, конечно… Однако располагаем! — И отец похлопал себя по нагрудному карману. — Живу — не тужу, с маслом хлебушек жую! С этим — в порядке… А вот… — Взгляд его затуманился, отец посмотрел на Димку — Ну, сынок, уговорим мамку? Чтоб все у нас по-человечески было, как у добрых людей положено, чтоб я при сыне состоял, а ты бы, понятное дело, при законном отце. Уговорим?

— Вы же развелись, — сказал Димка.

— Долгое ли дело — опять распишемся! Еще раз свадьбу сыграем. Ведь если за шесть лет не вышла замуж, значит… Неужто не уговорим, вдвоем-то? Ну? Ты сам-то как?

Димка пожал плечами:

— Я что… Мама…

— Такую бы свадьбу сыграли! Подарки, само собой… Я вот принес тебе сегодня. — Отец запустил руку в карман (не в тот, по которому хлопал, — в другой) и вынул — Димка подумал: записная книжка. Но это была не книжка. Федор Николаевич с легким щелчком отжал запорную кнопку и, придав лицу значительное выражение, вытащил из футляра счетную машинку с набором маленьких клавиш-пуговок и окошком сверху^.

— Ого! — сказал Димка.

— Электроника! — Отец поднял вверх палец с желтым ногтем. — Весь мир на ней держится!

— А можно… чего-нибудь посчитать? — спросил Димка.

— Да что угодно. — Отец посмотрел в меню. — Мороженое с вареньем — тридцать семь… Нажимаем. Кофе… про коньяк не сказано. Допустим — семьдесят семь… Нажимаем. Складываем. Что наверху? Рупь четырнадцать. Как в аптеке! Понял? И вся высшая математика!

— Ух ты! — восхитился Димка.

Он и мороженое, политое вареньем, ел, не замечая вкуса, — все глядел на машинку и время от времени осторожно тыкал пальцем в кнопочки, каждый раз поражаясь, с какой быстротой выдает машинка огненными цифрами самый невероятный по сложности результат.

— И в школу можно брать! — радостно сказал он.

— А как же! — поддержал отец. — Первым отличником станешь. Другие еще пример в тетрадке не написали, а у тебя — ответ готов!

Когда пришло время рассчитываться за кофе и мороженое, Федор Николаевич с улыбкой показал на машину:

— Итог подбит с точностью до копейки. — Он сунул бумажку в карман официантки и сказал: — Сдачи не нужно. Благодарим!

— И вам спасибо, — улыбнулась та. — Приходите еще.

Отец надел шляпу и, затолкав машинку в футляр, подал Димке:

— Владей. И отца помни… До остановки меня проводишь?

Они вышли на улицу, и Димка, поглядев на уверенно шагавшего отца, вздохнул, потрогал в кармане дорогой подарок. Спросить или не спросить? Скоро подойдут к остановке и… Но Димку не это больше смущало— как обратиться к отцу? На языке вертелось: «Пап, а скажи…» Вертелось, да не выговаривалось. И он, тронув отца за руку, неловко произнес:

— А это… ты откуда столько денег берешь? Работа такая?

— Работа… как всякая работа, — усмехнулся отец. — Была бы голова да руки. Зарабатываю я, Дима, прилично, не обижаюсь.

— А чего ты делаешь?

— Дело нехитрое, телеграммы разношу. Три-четыре часа работы. Да и то не каждый день.

— И сколько платят?

— Ну… на эти с маслом не пожуешь. Подрабатываю.

«Чего-то юлит, — подумал Димка. — Может, ворует?»

— А в милицию за это не заберут? — решившись, спросил он.

— Нет, — качнул головой Федор Николаевич. — С этим в порядке. — Потом, видимо, решив, что разговор слишком серьезен, поискал глазами укромное место, увидел за углом дома, во дворике, белье на веревке, качели на двух столбах и свернул туда. И лавочка нашлась. Смахнул с нее песок, присел.