Новая жизнь 2

Впрочем, здесь и сейчас дело не в этом. Дело в том, что Кэзука, вторая по значимости в стае социальных хищниц, бывшая третьей. После ошибки Мико она укрепила свои позиции возле Королевы Улья и сейчас излишне расслабилась, решив, что ее тоже пригласили «поговорить». Уверен, что Мико не стала ее отговаривать, а сослалась на то, что «голова болит, я в классе посижу, пожалуй, а ты, ты иди, конечно, Натсуми-чан так же и сказала — поговорить наедине». И сейчас Кэзука поняла, какую ошибку совершила, проследовав за нами.

— Извини — коротко кланяется Кэзука: — я… мне пора! — и она стремительно уносится вдаль, всплеснув руками и взметнув юбочку. Только что была и уже нет. Кэзука — молодец, пусть не сразу, но атмосферу прочитала.

— Вот и хорошо… — Натсуми толкает дверь и мы оказываемся в медицинском кабинете, где сидит женщина моей мечты, Мидори-сан. Вот не сказать, что она прямо супермодель, какие-нибудь девушки-подростки обязательно скажут что-нибудь вроде «старая и жирная» и «некрасивая», а мне нравится. Стандарты красоты современных подростков в этой стране вообще невозможны и взяты по большей степени из аниме и манги. На мой взгляд женщина должна быть женственной — с крутыми бедрами, широким тазом и прочими атрибутами языческих обрядов плодородия. И Мидори-сан не обманывает моих ожиданий — она туго затянута в свой халат, подчёркивающий крутизну ее бедер и изящность ее стана. Она поднимает на нас взгляд и хмурится.

— Натсуми… — говорит она и в ее голосе нет обычной приветливости. Она не встает со своего места, не обращается к ученице с обычным суффиксом «-тян», и вообще ведет себя необычно.

— Мидори… — отвечает ей глава прайда черно-белых хищниц и некоторое время они смеривают друг друга взглядами. Наконец Мидори сдается и отводит взгляд. Встает и кладет в карман связку ключей. Подходит к двери и открывает ее, потянув за ручку. Уже выходя, она поворачивает голову.

— Дверь потом захлопнешь — говорит она, обращаясь к Натсуми: — и напишешь в журнал, если долго будете.

— Конечно — кивает Натсуми. Мидори смотрит на нее в упор и вздыхает.

— Чем бы полезным занялась — говорит она: — мне опять за тебя переживать?

— Можешь не переживать… — машет рукой Натсуми: — ступай себе…

— Ох… — качает головой Мидори, но выходит. Меня она при этом как будто не замечает даже. Мне любопытно так, что просто чешется задать вопросы — откуда у Натсуми такое влияние на нашу школьную медсестру? И ранее Мидори упоминала что знает родителей Натсуми — они друзья? Родственники? Или тут коррупционная схема из разряда «все ученики равны, но некоторые равнее прочих»?

Сухой щелчок замка в двери возвращает меня к реальности. Натсуми уже стоит у окна, глядя наружу, на школьный двор.

— Подумать только, сколько времени я провела в медицинском кабинете — говорит она: — в младшей школе, да и в средней тоже. Только вот в старшей почти не бывала здесь.

Я оглядываюсь. Школьный кабинет у нас в школе довольно большой по размерам, почти полноценная классная комната, просто часть помещения отгорожена белыми занавесками — за ними стоят несколько кроватей для тех учеников, кто почувствовал себя дурно на уроке. Если проблема серьезная, то здесь ученик лежит в ожидании «скорой помощи»… ну или если ему станет легче — просто идет домой. На оставшейся площади — два стола, стулья, лежанка, весы, большая линейка для измерения роста, шкаф с медикаментами, закрытый на ключ, плакаты на стенах, разъясняющие пользу соблюдения гигиены в быту и запах… Запах, который никогда не перепутаешь ни с чем иным. Даже если вам завязать глаза и привести сюда — вы сразу же узнаете этот запах. Так пахнет в аптеках и медицинских кабинетах. Больницы и поликлиники пахнут по другому, там слишком часто и обильно дезинфицируют помещения, там нет запаха медикаментов, есть всеобъемлющий запах дезинфекции, а вот аптеки…

— В младшей школе у меня болели ноги — говорит Натсуми, не оборачиваясь и глядя в окно: — очень сильно болели. Не так сильно, чтобы меня положили в больницу, но достаточно сильно, чтобы меня освободили от физкультуры. И каждый урок физкультуры я проводила в таком же кабинете. Сидела и смотрела как мои одноклассники играют в игры и бегают по полю. Тогда мне почему-то казалось, что это очень весело.

Я сажусь на стул и складываю руки на груди. Я не тороплюсь и если Натсуми не торопится, несмотря на скорый звонок, то и мне суетиться не следует.

— А потом я смогла посещать уроки физкультуры вместе со всеми и оказалось, что это вовсе не так уж весело — Натсуми обернулась, оперлась об подоконник и посмотрела на меня: — хотя иногда в школе все же бывает весело. Ты хотел узнать, что со мной не так, верно? Я просто очень много болела и много времени провела в больнице, где и научилась не стесняться своего тела — ведь когда тебя осматривают врачи, тебе нечего стесняться. Ты лежишь перед ними во всей своей слабости… просто еще один человек.