Новая реальность

Посмотрев на плуг еще с минуту, я вернулся к книге. Это был «Холунцзин», и, если это была точная копия с оригинала, то тут должны быть гравюры с пояснениями. Да где же она? И тут я увидел то, что так старательно искал. «Хо Лун Чу Шуй», многоступенчатая ракета, которую Лю Цзи рекомендовал использовать в морских битвах, но я могу найти ей и другие применения. Так, вот и схема, и подробное описание, как ее сделать, как собрать стартовый двигатель, весьма подробно и поэтично описывается запуск ракетной стрелы из пасти дракона. Ну нам такие финтифлюшки в виде стилизованных драконьих голов даром не нужны, нам и простая труба подойдет. Я встал, бросил взгляд на выставляемые прямо на пол предметы роскоши: статуэтки из нефрита, шелковые ткани, фарфор… Вот именно сейчас у меня появилось весьма и весьма неотложное дело, которое нельзя отложить. Быстро пройдя по залу, зажав под мышкой книгу, я выскочил из зала под изумленными взглядами отвлекшегося от созерцания выставляемых богатств Ушакова. Ему, между прочим, еще работать сегодня предстоит, офицеры-преображенцы сами себя не допросят. Мне же было необходимо забежать в лабораторию, захватить гремучую ртуть, подобие капсюля, который я сделал, чтобы облегчить Калашникову работу. Карета ждала меня во дворе Кремлевского дворца. Добраться до Лефортовской резиденции было делом пяти минут. Чтобы захватить все самое необходимое, забежать в казарму, чтобы забрать переделываемый ствол, который лежал на столе бесхозный, потому что сам Калашников получил звиздюлей и сейчас безвылазно охранял мои покои. Собрав все свое добро в кучу, я бросился к человеку, который был весьма сведущ во всех этих китайских тонкостях. Я поехал к Брюсу. Нашелся Яков Вилимович в нашем будущем училище, за заваленным бумагами столом, напротив которого стоял телеграф, который тот, похоже, везде таскал с собой.

— Как идут дела? — я постарался перекричать шум, который раздавался со всех сторон.

— Идут, куда им деваться, — Брюс указал мне на чертеж, над которым он корпел в ту минуту, когда я вошел. — Как расположить трубы, я понял, и даже просчитал все углы, под которыми трубы должны быть уложены, но я никак не могу понять, куда именно эти трубы будут выходить?

— В центральный коллектор, — я положил перед ним книгу, открытую на нужной странице. — Мне пока не принесли плана, каким образом он будет проходить, чтобы все улицы учесть, но, не сомневайтесь, к моменту строительства все будет готово.

— Так зачем ты здесь, государь Петр Алексеевич, — Брюс слегка напрягся. — Если про племянничка моего спросить изволишь, так согласен он, через меня пытался к тебе пред ясны очи попасть, но я наказал ему своим умом поступать, и на встречу с государем пытаться лично пробиться.

— Не волнуйся, Яков Вилимович, не о племяннике твоем речь пойдет. Лучше сюда посмотри, — я положил перед ним заготовку капсюльного замка, сам капсюль и склянку с гремучей ртутью.

— Гм, интересно, — он задумался. — Вообще идея здравая, так не будет вспышка рожу опалять, все безопасней будет, да и на флоте применять можно будет. И кто додумался до такого?

— Гвардеец моего императорского полка Калашников, — тут же ответил я. — Это можно заставить работать? — я подвинул притащенные мною вещи поближе к Брюсу.

— Надо подумать. Время свободное образуется, сразу же приступлю.

— Отлично, тогда вот тебе еще сказка для раздумий, — и я открыл книгу на нужной странице. — Вот что мне китайцы подарили. И если то, что здесь написано, правда? Сможешь сделать по этим схемам нечто похожее? — я чуть ли не заискивающе улыбнулся, в то время как Брюс уже углубился в описание многоступенчатых ракет.

Глава 10

— Удалось выяснить, что османы делают во Франции? — я шел по коридору, на ходу натягивая перчатки, подбитые мехом.

— Нет, — Петька Шереметьев, шедший рядом, покачал головой. — Пока нет. Андрей Иванович все сокрушается, что никто еще из его птенцов не закончил ту учебу, что он им организовал, и что у нас нет шпионов при многих европейских дворах… Государь Петр Алексеевич, а что вот это за одежда, что ты велел себе сшить, она удобная? — он недоуменно посматривал на мое величество, невольно хмуря лоб. Скажем так, ему было от чего хмуриться, а все потому, что мне надоело мерзнуть, а после болезни я мерз гораздо чаще и сильнее, чем раньше, и я попросту велел убрать с моих глаз иноземную одежду, так почитаемую дедом, хотя бы зимнюю. Но вот заменить ее было нечем, и последнюю неделю для меня шили нечто принципиально новое. Так как молний в этом времени не предвиделось, и вводить их в моду было пока рановато, то пришлось обойтись пуговицами, но это было полбеды. Беда пришла в тот самый момент, когда я, залезая в очередной раз в карету, чтобы ехать в Кремль для репетиции встречи с цинцами, увидел на конюхе самую настоящую дубленку! Она еще и выкрашена была в темный цвет. Вот тут-то я и не выдержал, и приказал убрать из своей гардеробной всю верхнюю зимнюю одежду и заменить ее на теплую и удобную.