Новая Хроника

Увидев это, воины Каструччо взяли двоих малолетних сыновей Каструччо, Арриго (Arrigo) и Галлерано (Gallerano)[634], которые находились в городе, и отступили с ними в Прато[635], в заложенную там Каструччо крепость «Белла Спера», которая хотя и не была ещё окончательно завершена, но уже была укреплена изумительным образом. Охваченные ужасом жители Пистойи, обоих полов, были совершенно застигнуты врасплох взятием города, тем более, что ещё даже не рассвело, и даже не помышляли об обороне города, а только о спасении собственного имущества и как безумные метались по улицам. Конница и пехота герцога, также и флорентийцы и жители Прато большей частью рассеялись для грабежа, так что вместе с командующим и мессером Симоне, которые остались у знамени герцога и коммуны Флоренции, остались едва восемьдесят всадников. Поскольку за спиной у них находились засевшие в Прато враги, то немцы, находившиеся на службе Каструччо, с большой мощью обрушились на командующего и его людей и поставили их многократными атаками в такое тяжёлое положение, что возникла опасность нашим оказаться разгромленными и изгнанными из города, и всё это по причине отвратительной дисциплины бургундских наёмников, которые рассеялись для грабежа по всему городу и оставили без защиты своё знамя и командующего. Однако, поскольку уже светало, они начали собираться к Прато на помощь своему командующему. Как только враги увидели, что наши получают подкрепления, а сами они уже понесли потери убитыми и взятыми в плен, то снова отступили в крепость и употребили все усилия к тому, чтобы с сыновьями Каструччо без промедления спасаться через ворота Луккезе (Lucchese), так что, оставив там большое количество оружия, лошадей, а также пленных и убитых, они бежали в направлении Серравалле (Serravalle).

Но если бы командующий распорядился бы с большим умением, или его всадники лучше бы подчинялись его приказам, так что часть из них выехала бы из ворот Луккезе, то оба сына и всё воинство Каструччо были бы либо перебиты, либо захвачены в плен. Таким образом, в четверг, 28 января пал город Пистойя, и был полностью и беспощадно опустошён и разграблен. А именно, продолжалось это разграбление целых десять дней, и своего имущества лишились как гвельфы, так и гибеллины; на командующего же это промедление навлекло серьёзные неприятности, поскольку если бы он предотвратил это и немедленно выступил бы со своим отрядом и 500 всадниками церкви, которые тогда стояли в Прато, то он мог бы захватить Серравалле, Кармиджано, Монтемурло (Montemurlo) и Тиццано (Tizzano), или по крайней мере одну или другую из этих крепостей. Однако порок стяжательства губителен для любого хорошего плана. По окончании разграбления командующий подчинил город власти короля Роберта и герцога, и оставил там мессера Симоне делла Тоза с 250 наёмными всадниками и 1000 пехотинцами, которых оплачивала Флоренция; сам же он, мессер Филиппо, вернулся 7 февраля во Флоренцию, и был с почётом и триумфом встречен флорентийцами […]

59. О ТОМ, КАК КАСТРУЧЧО, КАК ТОЛЬКО ОН УЗНАЛ О ПОТЕРЕ ПИСТОЙИ, ПОКИНУЛ БАВАРЦА, УДАЛИЛСЯ ИЗ РИМА

Всё это время Каструччо находился в Риме, со славой и триумфом, как мы уже говорили, в ходе чего он почётнейшим образом был посвящён в рыцари, утверждён герцогом, а также сделан пфальцграфом и сенатором Рима; кроме того, что говорит о ещё большем, был он мажордомом императора, и его боялись и слушались более, чем самого Баварца. Из своей любви к роскоши и расточительности приказал он сшить себе платье из красного бархата, с золотыми буквами на груди, которые утверждали: «Это тот, кого пожелал Господь», и сзади на спине были такого же рода буквы, которые гласили: «И он будет тем, кого Господь впредь пожелает». Так он для себя предсказывал будущие решения Господа. И когда он находился в такой славе, то перво-наперво потерял по Божьей воле город Пистойю, как нами это описано выше. Когда же его люди потеряли Пистойю, они немедленно послали к нему по воде и по земле, в том числе и военные барки, так что известие это достигло его за три дня морем. Каструччо сразу же предстал перед Баварцем, римским королём и так называемым императором, горестно жаловался по поводу потери Пистойи и обвинил его в том, что если бы тот не взял его с собой, он не утратил бы Пистойи. Высказав также терзавшую его озабоченность тем, что в Пизе и Лукке тоже возможны нежелательные для него перемены, немедля истребовал для себя отпуск и 1 февраля выступил со своим войском из Рима. Последнее оставил он однако на марше, сам же с небольшой свитой, подвергаясь серьёзным лишениям и опасностям, поспешил вперёд через перевалы Мареммы и 9 февраля 1327 года прибыл с 12 всадниками в Пизу. Несколько дней спустя прибыло туда и его войско, в числе 500 всадников и 1000 пеших арбалетчиков.