Новая Хроника

После восстания в Брюгге и избиения французов вожди и капитаны Брюггской коммуны задумались о том, что, затеяв столь великое дело и выступив против короля Франции и его подданных, они навряд ли смогут сами справиться с такой ношей, не имея единого правителя и не ожидая помощи ниоткуда. Поэтому они призвали из Брабанта молодого Гийома де Жюльера, брата другого мессера Гийома де Жюльера, погибшего в тюрьме графа Артуа после поражения при Форне в Аррасе, о чем мы уже упоминали. Матерью Гийома была дочь старого графа Ги Фландрского, а отцом — граф Жюльер де Вальдерен, сам же он был духовным лицом. Как только его пригласили в Брюгге, чтобы отомстить французам за брата, он тотчас же оставил свою должность и прибыл во Фландрию. В Брюгге его приняли с почетом и сделали правителем города. Без промедления он выступил в поход на город Гент, занятый королем, но нападение было безуспешным, так как это место — одно из самых укрепленных в мире благодаря своему расположению, стенам, рвам, окружающим его рекам и болотам. Тогда войско отошло на свободные земли Брюгге на побережье Фландрии и почти все их заняло без труда: Слюйс, Ньевпорт, Берг, Форн, Гравелинген и другие. За счет этого силы Брюгге значительно увеличились. Узнав об этом, молодой Ги, сын графа Фландрского от второй жены, графини Намюрской, прибыл во Фландрию и соединился с Гийомом де Жюльером, своим племянником, и они совместно возглавили восставший против французского короля народ Фландрии. Возвращаясь с побережья, они договорились о сдаче Гвидендаля, богатого владения графа, где находилось пятьсот французов. Затем мессер Ги с пятнадцатью тысячами пеших фламандцев напал на Куртре и занял весь город, за исключением королевского замка, сильно укрепленного и обороняемого французской пехотой и конницей. Гийом де Жюльер с частью войска отправился осаждать замок Кассель, а тем временем жители городов Ипра и Кана добровольно сдались мессеру Ги Фландрскому, и благодаря этому силы фламандцев увеличились, а войско в Куртре выросло. Королевский гарнизон в замке храбро защищался и с помощью своих машин и камнеметных орудий разрушил и сжег немалую часть города, но из-за внезапного нападения фламандцев он не успел запастись продовольствием, поэтому французы просили короля как можно скорее прислать подмогу. Король нимало не медля отправил туда доброго графа Артуа, своего дядю и члена французского дома, с семью тысячами благородных рыцарей, графами, герцогами, владельцами замков, носителями перевязей (о самых главных мы упомянем), а также с сорока тысячами пеших солдат, в том числе десятью тысячами арбалетчиков. Добравшись до холма напротив Куртре по дороге в Турнэ, это войско разбило там лагерь на расстоянии полуверсты от замка. Для покрытия расходов на начатую во Фландрии войну французский король, вняв дурному совету мессера Биччо и Мушьятто Франчези, жителей нашего контадо, прибег к порче и подделке своей монеты и получил большие доходы, постепенно доведя ее реальную стоимость до трети прежней. Все христиане бранили и проклинали его затею, а более всего наши многочисленные купцы и заимодавцы, находившиеся со своими деньгами во Франции и из-за этого разорившиеся. Достойный и мужественный юноша, мессер Ги, при приближении пешего и конного французского войска понял, что сражения не избежать, ибо, бросив осаду замка, покинув Куртре и вернувшись с народом в Брюгге, он пошел бы навстречу неминуемой гибели. Поэтому он послал сказать мессеру Гийому де Жюльеру, чтобы тот перестал осаждать Кассель и подошел со своим войском к нему. Всего у них насчитывалось двадцать тысяч пехотинцев, а лошадей имели только знатные господа. Решив во имя Божье и мессера святого Георгия принять бой, фламандцы вышли из Куртре и сняли свой лагерь по ту сторону реки Ли. Они перебрались на равнину перед городом, где проходит дорога на Гент, и здесь построились в боевые порядки. Преимущество этого мудрого решения заключалось в том, что через всю равнину проходит ров, отводящий стекающиеся в него воды в реку Ли. В ширину этот ров имеет более пяти локтей, в глубину — три локтя, и нет насыпи, которая была бы видна издалека, так что он становится заметен не прежде, чем к нему подъедешь. По свою сторону рва фламандцы выстроились вдоль него в виде полумесяца, повторяя его изгиб. Все они спешились, в том числе и дворяне и рыцари, которые, как и простой народ, приготовились защищать свои ряды от прорыва французской конницы. Кто обзавелся копьем (копья у них окованные железом с острием наподобие тех, что используются при охоте на дикого кабана), кто — суковатыми дубинами величиной с древко копья с большим заостренным железным наконечником и железным кольцом. Это грубое и варварское орудие, позволяющее бить и колоть, они называют "годендак", то есть по-нашему "добрый день". Так они встали плечом к плечу, не располагая другим наступательным или оборонительным оружием, будучи людьми бедными и неопытными в ратном деле, но отчаявшимися в спасении. Видя мощь своих врагов, они предпочитали пасть в бою, чем бежать, сдаться в плен и умереть в мучениях. Перед строем прошел священник в полном облачении с телом Христовым, которое все могли видеть, но вместо причастия каждый положил в рот немного земли. Мессер Ги Фландрский и мессер Гийом де Жюльер проехали по рядам, призывая ополченцев храбро сражаться против спесивых и надменных французов, причинивших столько обид им и их государям. Также они напомнили о том, что станет с побежденными, если верх одержат французы, говорили, что фламандцы сражаются за правое дело, защищая свою жизнь и своих детей. Еще военачальники наставляли прежде всего поражать и ранить рыцарских коней. Мессер Ги произвел на поле сражения собственной рукой в рыцари доблестного Пьера Леруа и сорок других членов коммуны, обещая после победы обеспечить каждого из них рыцарским состоянием. Граф Артуа, капитан и полководец французского войска, видя, что фламандцы построились к бою, развернул свои полки и спустился на равнину, ближе к противнику. Он построил свое войско в десять рядов: во главе авангарда стоял мессер Жан де Берле с тысячью четырьмястами наемных конников — провансальцев, гасконцев, наваррцев, испанцев и ломбардцев — все опытных воинов. Вторым отрядом, числом в пятьсот всадников, командовал мессер Ринальдо д'Итрия, доблестный рыцарь. Капитаном третьего отряда, числом в семьсот человек, был мессер Рауль де Нель, коннетабль Франции. В четвертом отряде, числом восемьсот рыцарей, командиром был мессер Луи де Клермон, член французского дома. В пятом — генерал-капитан граф Артуа, с тысячей рыцарей, в шестом — граф де Сен-Поль, с семьюстами рыцарей. В седьмом находились граф д'Омаль, граф де Дю и камергер Франкавилль с тысячью рыцарей. Восьмую шеренгу вели мессер Фер, сын герцога Лотарингского и граф де Суассон, в ней было восемьсот рыцарей. В девятой, насчитывавшей пятьсот брабантских и эноских рыцарей, находились мессер Готтфрид, брат герцога Брабантского, и мессер Жан, сын графа Эно. Десятый эшелон состоял из двухсот рыцарей и десяти тысяч арбалетчиков, подчинявшихся мессеру Жаку де Сен-Полю. Вместе с ним были мессер Симоне из Пьемонта и Бонифацио из Мантуи, имевшие в своем распоряжении еще тридцать тысяч вооруженных пехотинцев: ломбардцев, французов, провансальцев, наваррцев, называемых "бидали" — метальщики дротиков. Это было самое славное войско, которое когда-либо собирал правивший тогда французский король и в котором собрался весь цвет рыцарства и баронов королевства Франции, Брабанта, Эно и Рейнской долины. Когда оба войска выстроились друг перед другом для битвы, мессер Жан де Берле, мессер Симоне из Пьемонта, Бонифацио, капитаны чужеземных солдат и арбалетчиков, весьма умудренные и опытные воины, предстали перед коннетаблем и обратились к нему с такой речью: "Сир, ради Бога, пускай победа останется за этими отчаянными фламандскими простолюдинами и не будем подвергать опасности цвет мирового рыцарства. Мы хорошо знаем повадки фламандцев — лишившись всякой надежды на спасение, они вышли из Куртре, чтобы сразиться или бежать, лагерь они разбили снаружи, а в городе оставили свой скудный скарб и пищу. Вы построите кавалерию, а мы с нашими солдатами, привычными к вылазкам и набегам, с нашими арбалетчиками и другими пехотинцами, которых у нас вдвое больше, чем их всех, вклинимся между ними и городом, атакуем их с разных сторон и будем беспокоить целый день мелкими схватками и стычками. Фламандцы любят поесть и вечно заняты едой и питьем, так что если мы заставим их поголодать и попоститься, они быстро утомятся и растратят силы, потому что не смогут подкрепиться. Тогда они расстроят свои ряды и покинут поле боя, а вы, увидев это, навалитесь на них со своей конницей и без потерь одержите победу". Так оно и случилось бы, но кого Бог хочет погубить, того он лишает ума, а правосудие Божье карает за грехи. В числе же прочих прегрешений графа Артуа было то, что он пренебрег грамотами папы Бонифация и со всеми печатями бросил их в огонь[510].