Новая хозяйка собаки Баскервилей

– Здесь нет отеля, а жить мы будем именно здесь. В самом центре старого Парижа. Гулять будем в Люксембургском саду, навестим Сен-Жермен-де-Пре, это рядом, за углом. А на Эйфелеву башню можно, думаю, посмотреть из окна, если чужие мансарды нам вид не закроют!

– Мы будем жить не в отеле?

– Нет, это тоже мой сюрприз! Я снял квартиру, маленькую совсем. Спальня, гостиная, кухня. Может, это и не так шикарно, как в отеле, но мне хотелось. Мне казалось, что нам сейчас будет приятнее жить так… Вдвоем. Никого больше. Мы вдвоем – в Париже.

Аля посмотрела на Юру, и он не так истолковал взгляд:

– Нет, если ты хочешь в отель – никаких проблем! Любой, самый дорогой! У нас есть деньги, мы себе многое можем позволить. Я просто думал, что тебе захочется самой настоящей парижской жизни. Знаешь, это же совсем другое дело – приехать в Париж со своими ключами. Готовить тебе не обязательно – завтракать будем в бистро, обедать и ужинать в ресторанах…

– Господи, как же это здорово! – Аля смотрела на мужа и понимала, что вот это действительно сюрприз, это подарок, который надо было не только придумать, нужно было понять, что он будет по сердцу. Ведь проще всего поразить дороговизной. – Я тебя так люблю… – Аля увидела, как лицо Юры расплывается в улыбке. – Люблю за эту улицу Шерш-Миди.

Дом был в три этажа с типичной парижской мансардой. Окна мансарды представляли собой одновременно и балкон. На окнах немного цветов. Юра и Аля подошли к большой светлой двери.

– Нам на третий этаж. Мы живем на самом верху – как бедные художники и студенты. – Юра пошел вперед.

– Вот и отлично! – Аля поднималась вслед за Юрой по узкой винтовой лестнице. На первом этаже была квартира консьержки, которая выглянула из дверей и поздоровалась без улыбки и какого-либо интереса. На малюсенькую площадку второго этажа выходило две двери, а на третьем этаже была одна дверь с большой латунной ручкой и молотком в виде сидящей белки.

– Вот мы и пришли! – Юра повернул ключ в замке.

Они вошли в квартиру, и Аля восхищенно ойкнула – квартира была маленькая и очень светлая. Вся в голубовато-бежевых тонах, с деревянными светлыми половицами, большие окна смотрели на те самые парижские крыши, о которых так много писали и пели. Аля прошла по квартире – спальня уютная, с широкой кроватью, накрытой светлым вязаным покрывалом, на стене в рамке рисунок – букет цветов.

Гостиная с диваном и двумя креслами перед телевизором, коврик под ногами, большой стол, маленький столик. Кухня же поражала компактностью и цветовым решением: все было в бело-серых тонах – столы, буфеты, стулья, все было аккуратно выкрашено, но Аля поняла, что предметам лет сто.

– Холодильник пустой, – она хлопнула дверцей.

– Ну да, будем хозяйничать сами.

– Так давай развесим одежду, приведем себя в порядок и пойдем куда-нибудь обедать. – Юра посмотрел на Алю.

– Хорошо, – она отвела взгляд, – ты пока чемоданы разбери, а я в душ…

Она зашла в просторную ванную комнату, повернула краны и стала раздеваться. Потом встала под душ и… почувствовала легкий сквозняк.

– Жена, я к тебе. Пустишь? – Юрий оказался совсем близко, рядом, и он был совсем раздетым. Его руки стали гладить Алю, а тело прижалось к ней. Аля открыла глаза и, подняв лицо, прошептала: «Муж».

Огромная махровая простыня, в которую ее закутал Юрий, была теплой и уютной, но ей все равно хотелось ее сбросить как можно быстрее, и уже совсем не стеснял яркий дневной свет, который лился в окна, обнаженность собственного тела и сила мужского. Аля выдохнула с каким-то птичьим клекотом, выгнулась и утонула в объятьях.

…Она открыла глаза от шума голосов – шум был другим, совсем непохожим на привычные. Не так шумела Москва – с ее эхом широких улиц и пронзительностью звуков, и не похоже это было на Зальцбург, который журчал горными водами, и Рим перекликался тепло и бесцеремонно. Здесь звуки были мелкими, гулкими, спешными, здесь слышался стук каблучков и изредка по улочке проезжала машина. Аля посмотрела на окно и увидела то самое розовато-лиловое небо Парижа, которое было ей обещано книгами, музыкой, чужими воспоминаниями. Теперь это небо принадлежало и ей. «Я замужем, и мы в Париже!» Аля перевела взгляд на спящего Юру. Его светлые волосы чуть намокли, светлый загар и румянец щек могли бы превратить лицо в детское, но подбородок, упрямый и сильный, принадлежал взрослому красивому мужчине. «Он красивый, и я его очень люблю». Аля вдруг захотела его поцеловать и уже было потянулась, но в это время он во сне пошевелился. Она застыла – ей не хотелось сейчас разговоров, ей хотелось побыть в тишине наедине со своими чувствами. «Он проснется… Он проснется голодный!» Аля глянула на часы, потом тихонько вылезла из кровати и юркнула в ванную… Через полчаса из дома по улице Шерш-Миди вышла молодая красивая женщина. Она шла за покупками – дома спал ее муж, и она должна была позаботиться об обеде.