Новая исповедь экономического убийцы

Торрихос погиб, но Панама продолжала занимать особое место в моем сердце. Живя в Южной Флориде, я имел возможность пользоваться разнообразными источниками информации о текущих событиях в Центральной Америке. Дело Торрихоса продолжало жить, хотя оно и воплощалось в жизнь людьми, не наделенными в такой же степени состраданием и силой характера. Попытки сгладить противоречия в Западном полушарии продолжались и после его смерти. Панама была намерена заставить Соединенные Штаты жить в соответствии с условиями Панамского соглашения.

Преемник Торрихоса, Мануэль Норьега поначалу казался преисполненным желания следовать путем своего наставника. Я не был знаком с Норьегой лично, но, судя по всему, сначала он пытался поддерживать бедных и угнетенных Латинской Америки. Одним из его важнейших проектов оставалось продолжение изучения возможности строительства нового канала. Предполагалось, что финансирование и само строительство будет осуществляться японцами. Естественно, он встретил сильное сопротивление со стороны Вашингтона и частных американских компаний. Сам Норьега писал:

«Госсекретарь Шульц в прошлом был одним из руководителей международной компании Bechtel; министр обороны Каспар Уайнбергер был вице-президентом Bechtel. Bechtel изо всех сил стремилась заполучить миллионные прибыли от строительства канала. Администрация Рейгана и Буша боялась, что проект получит Япония; дело было не только в якобы заботе о безопасности; речь шла о конкуренции в бизнесе. Американские компании могли потерять миллиарды долларов».

Но Норьега — это не Торрихос. В нем не было харизмы и прямоты, которыми обладал его бывший руководитель. Со временем он приобрел нехорошую репутацию человека, связанного с коррупцией и наркоторговлей. Его даже подозревали в организации убийства своего политического соперника, Уго Спадафоры.

Норьега приобрел известность как руководитель группы G2 Вооруженных сил Панамы. Это была группа военной разведки, взаимодействовавшая с ЦРУ. В этом качестве полковник Норьега установил близкие отношения с директором ЦРУ Уильямом Дж. Кейси. ЦРУ использовало эту связь для продвижения своих интересов в Карибском регионе и в Центральной и Южной Америке. Например, когда администрации Рейгана понадобилось в 1983 году предупредить Кастро о готовящемся вторжении США в Гренаду, Кейси обратился к Норьеге, попросив его передать это сообщение. Полковник помогал ЦРУ внедриться в колумбийские и другие наркокартели.

К 1984 году Норьега занял пост главнокомандующего Вооруженными силами Панамы. Говорят, что Кейси, приземлившись в том году в аэропорту Панамы и будучи встреченным шефом местного отдела ЦРУ, воскликнул: «Где мой мальчик? Где Норьега?». Когда генерал приезжал в Вашингтон, он не раз бывал дома у Кейси в гостях. Много лет спустя Норьега признавался, что благодаря его тесной связи с Кейси он чувствовал себя неуязвимым. Он считал, что ЦРУ, как и G2, была сильнейшей государственной организацией. Норьега был убежден, что Кейси защитит его, несмотря на его позицию в отношении Панамского соглашения и военных баз в зоне Канала.

Торрихос был символом справедливости и равенства не только для панамцев, Норьега стал символом коррупции и упадка. Это еще раз подтвердилось 12 июня 1986 года, когда газета New York Times опубликовала на первой полосе статью под заголовком «Сильный человек Панамы замешан в торговле наркотиками и отмывании денег».

Эта разоблачительная статья, написанная журналистом — лауреатом Пулитцеровской премии, утверждала, что генерал тайно и незаконно сотрудничал с частными компаниями Латинской Америки. Кроме того, она уличала Норьегу в том, что он занимался шпионажем в пользу и Соединенных Штатов, и Кубы, то есть, по существу, был двойным агентом; что G2 по его указанию обезглавила Уго Спадафору; что он лично управлял крупнейшим наркосиндикатом в Панаме. В дополнение к статье газета поместила портрет генерала, отнюдь не льстивший ему. На следующий день, в развитие темы, последовало еще больше подробностей.

Помимо внутренних проблем, у Норьеги появились и проблемы с президентом США, который усиленно старался подправить свой имидж. Журналисты объясняли происходящее «фактором слабохарактерного человека». Это приобрело особое значение, когда Норьега твердо отказался оставлять Школу двух Америк на своей территории еще на 15 лет. Интересно об этом пишет сам генерал:

«Мы были намерены продолжать дело Торрихоса, но США стремились не допустить этого. Они хотели либо продлить пребывание Школы двух Америк, либо пересмотреть соглашение с целью оставить ее в Панаме, указывая на ее необходимость в связи с расширяющимися военными приготовлениями в Центральной Америке. Но Школа двух Америк мешала нам. Мы не хотели иметь на своей земле тренировочный лагерь для эскадронов смерти и военные силы правой ориентации».