Новая исповедь экономического убийцы

Увольнение Бруно произвело в MAIN эффект разорвавшейся бомбы. Компания гудела от споров и слухов. Само собой разумеется, у Бруно были свои враги, но даже они пришли в смятение. Для многих сотрудников было ясно, что основной причиной увольнения была зависть. В беседах за обеденным столом или за кофе они признавались, что, по их мнению, Холл почувствовал угрозу, исходящую от этого человека, который был на 20 с лишним лет моложе его и вывел прибыли фирмы на новую высоту.

— Холл не мог позволить, чтобы Бруно выглядел таким молодцом, — сказал кто-то. — Он не мог не знать, что Бруно займет его место, а его, старика, отпустят на подножный корм — это было всего лишь вопросом времени.

Как будто в доказательство этой версии Холл назначил новым президентом Пола Придди. Пол много лет занимал должность вице-президента. Это был дружелюбный человек, знающий инженер. Правда, на мой взгляд, он был вялым соглашателем, не знающим слова «нет». Он всегда прогнется перед боссом и уж не станет грозить ему взлетевшими прибылями.

Для меня увольнение Бруно было сокрушительным ударом. Он был моим наставником и играл решающую роль в наших международных проектах. Придди, напротив, занимался только внутренними проектами и знал очень мало, если вообще что-то знал, о настоящем содержании нашей работы за рубежом. Я не мог представить, в каком направлении будет двигаться компания. Позвонив Бруно домой, я нашел его пребывающим в философском настроении.

— Да, Джон, он же знал, что у него нет никаких причин увольнять меня, — сказал он о Холле. — Поэтому я настоял на очень выгодном выходном пособии — и получил его. Мак контролирует значительную часть голосующих акций, и, раз он принял такое решение, я уже ничего не мог сделать.

Бруно сообщил, что получил несколько предложений на руководящие посты в транснациональных банках, которые были нашими клиентами.

Я спросил его, что, по его мнению, мне делать.

— Будь осторожным, — посоветовал он. — Мак Холл утратил связь с реальностью. Но этого ему никто не скажет — особенно теперь, после того, что он сделал со мной.

В конце марта 1980 года, все еще под впечатлением от этого увольнения, получив отпуск, я отправился на яхте на Виргинские острова. Со мной была «Мери» — сотрудница MAIN. Хотя, выбирая место для путешествия, я не задумывался над этим, но сейчас понимаю, что прошлое тех мест сыграло свою роль в принятии решения, положившего начало исполнению моего новогоднего желания.

Первый намек появился тогда, когда мы, обогнув остров Сент-Джон, взяли курс на пролив Сэра Фрэнсиса Дрейка, отделяющий Американские Виргинские острова от Британских. Канал носил имя англичанина, грозы испанского флота. Это напомнило мне о моих частых размышлениях о пиратах и других исторических личностях, таких как Дрейк и сэр Генри Морган, которые грабили и воровали и все-таки были удостоены похвал — и даже посвящены в рыцари — за свои дела. Я часто спрашивал себя, почему я, воспитанный в уважении к этим людям, все-таки испытывал угрызения совести при мысли об эксплуатации таких стран, как Индонезия, Панама, Колумбия и Эквадор. Многие из моих героев: Этан Аллен, Томас Джефферсон, Джордж Вашингтон, Дэниел Бун, Дэйви Крокет, Льюис и Кларк (назову всего лишь несколько имен) эксплуатировали индейцев, рабов, захватывали не принадлежавшие им земли. Я цеплялся за эти примеры, чтобы ослабить свое чувство вины. Теперь, взяв курс на пролив Сэра Фрэнсиса Дрейка, я осознал глупость своих прошлых оправданий.

Я вспомнил некоторые вещи, на которые долгое время не обращал внимания. Этан Аллен провел несколько месяцев в тесных вонючих британских «плавучих тюрьмах», большую часть времени закованный в тридцатифунтовые кандалы, а затем был заключен в тюремный каземат в Англии. Он попал в плен в 1775 году в битве при Монреале, борясь за такие же идеалы, за какие сейчас сражались Хайме Рольдос и Омар Торрихос. Томас Джефферсон, Джордж Вашингтон и другие отцы-основатели рисковали своими жизнями за эти же идеи. Революция могла и не победить; они понимали: если проиграют, их повесят как предателей. Дэниел Бун, Дэйви Крокет, Льюис и Кларк тоже пережили немало и многое принесли в жертву.

А Дрейк и Морган? Я не очень уверенно ориентировался в этом периоде истории, но помнил, что протестантская Англия считала смертельной угрозой для себя католическую Испанию. Вполне возможно, Дрейк и Морган занялись пиратством не из тщеславия, а для того чтобы ударить прямо в сердце Испанской империи — в корабли с золотом — и защитить святую Англию и ее веру.

Эти мысли не покидали меня, пока мы шли по проливу, постоянно меняя галс, чтобы поймать ветер, медленно подходя к горным вершинам, выступающим из воды, — остров Грейт-Тэтч к северу и Сент-Джон к югу. Мери принесла мне пиво и включила песню Джимми Баффетта погромче. И все-таки, несмотря на окружавшую меня красоту и ощущение свободы, которое возникает, когда идешь под парусом, я чувствовал в себе злость. Я пытался отмахнуться от нее, с трудом глотая пиво.