Новая Инквизиция I

Бум-к! Импровизированное орудие с глухим деревянным стуком садануло Влада чуть пониже затылка, в самое основание черепа. И тот моментально рухнул, будто все мышцы его тела одномоментно обмякли. Кирилл же, подавив приступ накатившего волнения, дрожащими руками перевернул мальчишку и взгромоздился на него сверху. Он наложил ладони ему на тощую шею и принялся постепенно сдавливать, ощущая, как где-то под тонкой кожей пульсирует жилка…

Просидев так около минуты, не понимая, почему жертва никак не желает умирать, Баклан сжал пальцы сильнее. И тогда в полутьме подвала он отчетливо заметил, как Влад распахнул глаза. Вот зараза! Подросток позабыл о своем намерении спрятать тело так, чтобы не отыскала ни единая собака, и запаниковал. Оставлять лишние зацепки для ФСБН очень не хотелось…

Вывернув голову так, чтобы пацан мог разглядеть одно лишь темечко, инфестат принялся изо всех сил давить на шею ребенка. Он уже не смотрел на свою жертву, но этот испуганный и слегка удивленный взгляд обреченного мальчика намертво впечатался подростку в память.

Темный дар ощутил горячий эмоциональный шквал, исходящий от Влада, и, как ни странно, именно он придал Кириллу сил и уверенности. Пацаненок бился под своим убийцей, отчаянно стремясь вырваться или хотя бы закричать, но силы были слишком неравны. Из горла мальчишки вырывался один лишь неразборчивый хрип, который медленно затихал меж угрюмых бетонных стен.

Наконец, движения мелкого шкета стали вялыми и беспорядочными, а через пару секунд он и вовсе умиротворенно затих, словно уснул. Однако, жертва все еще оставалась живой. Баклан чувствовал, как громоздкими китами перекатываются эмоции Влада, притупленные забытьем. А потому не спешил убирать с его шеи руки.

У малолетнего инфестата уже начало сводить от напряжения пальцы, но таинственный незнакомец предупреждал, что если их разжать, то придется начинать все заново. Дыхание — это такой процесс, который происходит без участия сознания. Поэтому велика вероятность, что жертва сделает инстинктивный вдох сразу же, как только выпадет возможность. Ток крови пронесет в мозг новую порцию растворенного кислорода, и убийце придется снова ждать, когда он иссякнет.

Биологическая смерть настигла мальчика спустя долгие и томительные минуты. Баклан понял это по выбросу черного тумана, хлынувшего из тела. Некроэфир! Чистейший некроэфир! Мрачная и неизведанная материя, сопровождающая гибель каждого живого существа! Да еще та-а-ак много! Он никогда не видел такой прорвы энергии смерти! По сравнению с тем, какое количество тьмы исходило от всяких блохастых тварей, это был настоящий океан, в котором можно утонуть!!!

Малолетний инфестат жадно впитывал целые кубометры излившегося в пространство мрака и не верил, что его дар сумеет все это поглотить. Кто же мог подумать, что ребенок, цепляющийся за свою никчемную жизнь из последних сил, может оказаться настолько полезен? А ведь это еще не конец…

Поднявшись с трупа Влада и охнув, когда затекшие ноги чуть не подогнулись, Кирилл посмотрел на творение рук своих. Его жертва лежала на грязном бетоне, распластавшись подобно выброшенной игрушке. Неподвижная. Умиротворенная. Мертвая. Таким пацан нравился Баклану гораздо больше, нежели плаксивым нытиком, готовым распустить сопли по любому поводу.

Потянувшись к своему дару, инфестат не сдержал восхищенного вздоха, когда понял, насколько он стал сильнее. Тот чудаковатый мужик, что застукал его в заброшенном доме, оказался прав. Так, быть может, он не соврал и в остальном? Надо бы проверить…

Кирилл принялся наполнять распростертое на полу тельце Влада некроэфиром. Незнакомец сказал, что далеко не у всякого некроманта получается с первого раза создать полноценную куклу. Ну а тот, кому удается подобное, может по праву гордиться собой, ведь это значит, что его потенциал невероятно велик…

* * *

Я медленно брел по неосвещенному коридору, но тьма практически не мешала мне. Инфракрасная камера, встроенная в шлем моего ИК-Б, прекрасно справлялась с полумраком, раскрашивая окружение в цвета различных температур. Где-то параллельным со мной курсом шел Изюм, а с других сторон нас поддерживало еще одно боевое звено.

С этими парнями нам уже доводилось работать на крупных операциях, а потому я знал их позывные — Виль, Эмиль и Равиль. В эфире у них даже голоса были очень похожи, и я подозревал, что они вполне могли приходиться друг другу родными братьями. Отчего-то Изюма эта троица особенно веселила, и он называл их группу не иначе как Утиные Истории.