Новая эпоха

О том, что он воспринимал местных, как людей второго сорта, презрительно называя колхозниками, проводил всё свободное время в корчме, а потом искал, с кем бы поскандалить, флиртовал с тринадцатилетними девочками, Эдуард даже не задумывался. Он был уверен, что дело не в его характере, а исключительно в недальновидности и заносчивости сельской власти.

Мужчина был настолько зол, что даже не заметил, как вышел за околицу. Солнце уже спряталось за горизонт, небо стремительно темнело. Появились звёзды.

— Эдуард! — Послышался женский голос за спиной. — Шевелёв!

От неожиданности Эдик споткнулся. Разозлившись ещё больше, обернулся:

— Чего надо?

Она стояла у крайнего подворья, на выходе из деревни. Майка, короткие шорты и босоножки — всё чёрное. Как и взлохмаченные волосы, подчёркивающие бледность кожи, и лиловые глаза. Не произнеся больше ни слова, женщина вытянула вперёд правую руку, в которой Эдуард с ужасом увидел пистолет. Существо нажало на спусковой крючок, раздался оглушающий звук выстрела, и в сторону мужчины полетели сияющие золотом пули. Они двигались настолько медленно и величаво, что Шевелёв успел их увидеть, развернуться и побежать в сторону от деревни.

Но далеко убежать не получилось — «пули» догнали, и, как живые, вгрызлись в спину. Взмахнув руками, Эдуард рухнул на траву и потерял сознание.

Глава 12.3

В Яблоневке нашлось ещё четыре мёртвых дома. Остальные сельчане были живы, но очень напуганы. Люди разговаривали с медиками сквозь закрытые двери, да Татьяна и не хотела входить в избы, чтобы никого не подвергать риску. Она лишь спрашивала о наличии симптомов, просила закрыть форточки и не контактировать с соседями.

Галина Коваль, ветеринар, настойчиво предлагала свою помощь. Её сын ещё с рассветом ушёл на пропускной пункт, на суточное дежурство, и женщина маялась в одиночестве. Татьяна категорически запретила Галине выходить на улицу, уверяя, что справится сама.

Глеб Сычков, узнав о происходящем, оседлал скутер и уехал за сестрой. По настоянию отца спрятал лицо за марлевой повязкой. Знахарка не стала волновать пожилого человека и говорить, что подобная мера предосторожности абсолютно бесполезна в данных обстоятельствах.

— Антибиотики не понадобятся, можно было спокойно выбрасывать, — устало объясняла Бондаренко, когда они вернулись к седьмому дому. — Всё равно не помогут. Колдовская чума не переносится блохами, вшами… Так что дератизация[1] и дезинсекция[2], соответственно, тоже бесполезны. Тут другая проблема — найти эту мразь и уничтожить.

— Какую мразь? — Спросила Софья.

Охранная сфера давно рассосалась. Хромушка её больше не поддерживала — нужно спасти бо́льшую часть людей, а количество конденсаторов ограничено. Да и неловко девушке было — окружать защитой других людей она пока не умела, и знахарка, идущая рядом, оставалась с инфекцией один на один.

— Чуму. Не в смысле, заболевание, а Чуму — безмозглую нежить. Только понять не могу, откуда она взялась, как проникла за защитную борозду. Да это сейчас не самое главное. Слишком короткий инкубационный период, счёт идёт на часы. И смерть наступает очень быстро, о днях и речи нет. Раз — и всё. Надо предупредить людей, объяснить, как себя вести. Три деревни, хутор, пропускной пункт. Не представляю, как это быстро проделать.

— А радио? В доме старосты телефон ведь есть. Позвоним ди-джею, продиктуем информацию, он её зачитает.

Несколько мгновений Таня смотрела на целительницу, затем хлопнула себя по лбу и поспешила в избу.

— Марина когда-то дала нам прочесть пару свитков об Инфекциях. Муж всё записал и даже посвятил этой нежити главу в книге, — сообщила фельдшер, пока набирала номер и ждала ответа. — Максим? Как хорошо, что ты уже дома! Ты здоров? И дети? Да, случилось! Максимка, слушай внимательно!

* * *

Эдуард пришёл в себя практически сразу — по крайней мере, звёзд на небе не слишком прибавилось. Страшной женщины рядом не было. Мужчина вскочил, снял рубашку и, стараясь не паниковать, внимательно её осмотрел.

Следы от «пуль» отсутствовали — ткань оказалась целой, ничем не измазанной. Немного успокоившись, Шевелёв прислушался к внутренним ощущениям.

Ничего необычного. Лишь неприятный холодок, который прекрасно объяснялся лежанием на земле.

— Что это было? — пробормотал под нос человек. — Глюк? Или кто-то из местных решил поиздеваться? Вот, козлы! Мало им того, что выгоняют!

Мысли о нечистой силе Эдик сразу же отбросил. Потому что был жив и даже цел. Да и желание вернуться в деревню, туда, где много народу, он тоже воспринял, как должное. Не понимая, что это желание принадлежит не ему.

Так что Шевелёв пошёл назад, в Красноселье.

* * *

— Срочные новости. Пожалуйста, прибавьте звук и отложите на время дела.

В голосе Прилучина чувствовалось напряжение. Все посетители корчмы замолчали и насторожились. А Вадим, прокашлявшись, продолжил:

— Вводится чрезвычайное положение. Всем дружинникам следует явиться к сельсовету в течение получаса после этого сообщения.

Паузу в монологе радиоведущего заполнили взволнованные слова:

— Нечисть напала!

— Не может быть. Сигнал общей тревоги молчит.