Новая дивная жизнь (Амазонка)

В начале лета Маргарита снова оказалась на улице. Мысль вернуться к отцу приходила в голову все чаще. Впрочем, мысли о школе возникали не реже. Не о финансовой, куда ее, разумеется, больше не взяли бы. Об обычной. Общеобразовательной. Русский язык и литература, заработок – чтобы не протянуть ноги с голоду. Но если идти в школу, в любом случае следовало дожить до конца лета. Начислять зарплату раньше сентября никто бы ей все равно не стал.

Пойти продавцом? Маргарита думала и о таком. Заходила в магазины – и стояла, наблюдала за работой продавщиц. В торгующие одеждой, всякой хозяйственной утварью, обувные, цветочные, продовольственные. И понимала, что не сможет продавщицей. Надо было родиться кем-то другим, чтобы стоять торговать. С другой головой. С другими желаниями. С другим составом гормонов.

В конце концов она додумалась. Устроиться личным помощником главы какой-нибудь фирмы. Или референтом, как там будет называться должность. Собственно, заниматься тем же, чем занималась в президентской администрации. Английский можно подтянуть, компьютером в той мере, в какой это нужно обыкновенному пользователю, работая у Скоробеева, она овладела.

И весь июнь и июль Маргарита исправно покупала то одну, то другую газету, где печатались объявления о работе, ходила в ближайшую библиотеку, листала газеты там, выписывала телефоны, звонила, посылала резюме, ездила на собеседования. И ни в одном месте ее не взяли. Оказывается, она уже считалась старой, – многим боссам нужны были девушки не старше двадцати трех. Ее работа в президентской администрации тоже вышла ей боком, – никто не верил, что она ушла сама, по собственной воле, и ее ответ расценивался как желание скрыть истинную причину. Несколько фирм оказались обыкновенными борделями. Деньги в доме закончились, с согласия Маргариты мать, простояв три дня в подземном переходе у станции метро, продала то вечернее платье, что отец купил ей в итальянском бутике для приемов, потом продала ее новые, неношеные туфли, потом кожаную курточку. Над головой вновь вьюжно засвистело девяносто вторым годом, зловонно опахнуло дыханием нищеты.

Наступил август. Маргарита больше не покупала газет и не ходила в библиотеку. Подождать еще немного – и за направлением в училки. Ничего иного не оставалось. Вперед, вперед, друзья свободы! К отцу, решила она бесповоротно, не приползет. Хватит, наползалась.

Но при этом она жила со странным чувством некоего близкого счастья. Ну, если не счастья, то настоящей, большой радости – по крайней мере. Которая уже ждала ее, изготовилась к встрече, и дело осталось за малым: пересечься.

Маргарита отмахивалась от этого чувства, вытаптывала его в себе, потешалась над собой: ждет уже, конечно, рядом! – но избавиться от него не могла.

Что это было? Защитная реакция психики? Наверное, так.

18

– Слава! – позвал кого-то за спиной мужской голос.

Маргарита шла по Тверской, бывшей Горького, мимо Центрального телеграфа, спускаясь к Манежной площади. Солнце село, воздух наливался сумеречной синевой, у края проезжей части около тяжелых, похожих на небольшие танки дорогих джипов стайками по трое-четверо толпились весело одетые проститутки. Некоторые были весьма в возрасте и невероятно страшны, с тяжелым слоем штукатурки на корявых лицах, но встречались удивительно молоденькие и свежие, а среди них – и просто чудо какие хорошенькие.

– Слава! – снова позвали за спиной, совсем неподалеку от Маргариты.

Какой-то Слава кому-то нужен, с усмешкой высокомерной гордости отметила про себя Маргарита. Хотела бы она быть кому-то нужной. Она шла, разглядывая толпящихся у джипов проституток, и думала: интересно, а цена тех, что страшны, как смерть, и этих, хорошеньких, совершенно не похожих на продажных, одна или разная? Наверное, разная. А тогда, наверное, тем, что дешевле, ужасно обидно, и злобы в них – как серы в адском котле. Как уж так Сонечка Мармеладова вышла на улицу – и тут же нашла клиента, притащила деньги домой. Вот пойди попробуй вклиниться между этими – еще вопрос, останешься ли жива. Ей казалось, не это бы обстоятельство, она сейчас могла пойти и предложить себя.