Норматив

Моё счастье

Вы думаете, счастье стоит дорого?
А я пришёл к тому, что поступенно я
От мишуры бессмысленного вороха
Сумел отфильтровать первостепенное.

Я радуюсь, на небо глядя звёздное,
Что находясь тут временно, практически,
Не впал я в состоянье коматозное,
И не изведал криз гипертонический.

Знакомые всё шутят, забавляются:
«Погодь, придавит, нечего куражиться»
Молчите! Этим счастье отравляется
И вовсе невозможным сразу кажется.

И оглушённый выпадами резкими
Счастливым быть хочу недальновидно я,
Забыв, что и ко мне, гремя железками
Прикатится коляска инвалидная…

Молчанье

В моём молчаньи — холод и тоска
В обёртке пустоты необычайной,
Когда-то полноводная река
Стекает нынче в час по ложке чайной.

Мне надоел словесный балаган:
Одним полуштрихом, полунамёком
Я делаю людей из обезьян,
Что, правда, им потом выходит боком.

Плетёт бродяга-остеохондроз
Мне что-то наподобие букета
Из грязных лир и пластиковых роз,
И прочей атрибутики поэта.

И радуется вредное нутро,
Что мой пирог другими не надкушен,
Молчанье — золото, а слово — серебро…
А к золоту я с детства равнодушен.

Москва слезам верит

Прогноз киношный был неточен:
Москва уже который год
Как верит в слёзы, даже очень —
Тут просто надо знать подход.

Ей безразлично кто смеётся,
А кто реветь пришёл навзрыд:
Плати лавэ и всё срастётся,
Она поверит и простит.

Вчера раздетый и разутый,
Достигнешь враз любых высот,
Когда за каждую слезу ты
Отвалишь баксов по пятьсот.

Муза

Тише, не орите! Детвору — в кровати!
Кошку спрячьте в погреб — топает некстати,
Нынче прилетела муза в дом поэта…
Сигарета, кофе. Кофе, сигарета…

Форточку откройте, пусть свободно дышит,
Ветер на затылке волосы колышет,
Может, для балета пишет он либретто…
Кофе, сигарета. Кофе, сигарета…

Муза сядет скромно на оконной раме,
Проследит, подправит, хлопая крылами,
Если тот схалтурит, даст слабинку где-то…
Сигарета, кофе. Кофе, сигарета…

Каждому от музы гонорар положен,
Но сказала муза: «Этот безнадёжен…»
Выпорхнула, сволочь, подмигнув игриво…
Водка, пиво, водка. Пиво, водка, пиво…