Норильские рассказы

– Права и обязанности, – докончил я, кланяясь. – Понимаю вас, Ольга Николаевна. Ваша обязанность – не допускать, чтобы заключенные забывали о том, что они заключенные. А право – наказывать заключенных карцером, если они все-таки забудутся. Интересно, во сколько суток кандея вы оцениваете мое поведение?

– Не будьте глупцом! – сказала она, подходя вплотную. – Слышите, не будьте глупцом!

Она так разозлилась, что готова была влепить мне пощечину. Я замолчал. Она еще прошлась по комнате, не глядя на меня.

– Ваша бригада сейчас уходит в зону, – сказала она, останавливаясь. – Вы останетесь в цехе на вторую смену. Я выдала конвоиру расписку, что задерживаю вас для окончания начатых работ.

– Слушаюсь, – сказал я. – Будет исполнено. Займусь окончанием еще не начатых работ. Я давно мечтал провести вечерок в полном одиночестве.

Она наконец справилась с гневом и снова улыбнулась:

– Одиночество будет не полным. Я приду к вам вечером.

Теперь все мои душевные помыслы свелись к одному: узнать, когда начинается вечер. Это перед закатом или после заката? Что отмечает наступление вечера – последний солнечный луч или первая звезда? Или, может, на мое несчастье, вечер приходит, когда самая тусклая завершающая звездочка выползет на дежурство? В старой жизни вечер наступал, если две стрелки на часах становились под заданным углом. В новой часы были утрачены, единственные в цеху ходики висели в закрытом кабинете начальницы. Я выбегал наружу и смотрел на небо. Небо не хотело темнеть. По нему, черт знает зачем, ползали красные полосы, они потихоньку превратились в северное сияние – первое увиденное мною северное сияние. Я счел это добрым предзнаменованием и возвратился к себе. Ко мне в любую минуту могли прийти. Мне было не до сияния, даже первого!

И, как почти всегда бывает в таких случаях, я пропустил, когда дверь отворили. Не знаю, о чем я задумался, но я вдруг потерял ощущение окружающего. Я очнулся, когда передо мной стоял молодой человек. Я растерянно вскочил, я не знал этого неслышно появившегося человека. Он был высок, очень строен и необыкновенно красив. Только на картинах старых итальянских мастеров я видал такие благородные мужские лица, матово-бледные, с нежной кожей, большими вдумчивыми глазами. Все это было так невероятно – и его неожиданное появление, и его удивительная красота, что я непроизвольно сделал шаг назад.

– Здравствуйте, Сергей Александрович! – сказал посетитель улыбаясь и протянул руку. – Я два раза стучался, но вы не услышали. Я муж Ольги Николаевны.

В комнату вошла Ольга Николаевна. Она увидела, что мы обмениваемся рукопожатием.

– Ты, значит, справился без меня, Сережа? – Она весело засмеялась моему смятению. – Не удивляйтесь, моего мужа тоже зовут Сергеем, Сергеем Анатольевичем. Садитесь, друзья, что же вы стоите?

– Я знаю о вас уже давно, – сказал он, ласково глядя на меня. – А вернее, с того дня, когда Оля познакомилась с вами в кабинете у Федора Аркадьевича Ха-рина. Она так точно описала ваше лицо, походку и разговор, что я узнал бы вас и без знакомства при встрече на улице.

– Мы тоже запомнили Ольгу Николаевну, – ответил я с трудом. Я с отчаянием собирал разлетевшиеся мысли, голова была темна и гулка, как перевернутый горшок. Я обратился к Ольге Николаевне: – На вас были модельные туфли, чулки со стрелками, нарядное платье. Мы долго потом удивлялись, как вам удалось пробраться в такой одежде на завод под кромешным дождем.

Сергей Анатольевич лукаво улыбнулся:

– Я расскажу вам тайну ее появления на заводе. Оля знала, что ей предстоит увидеть очень интересных людей, в прошлом крупных работников, и готовилась к встрече целую неделю. А последние две ночи даже плохо спала. Она упросила Авраамия Павловича дать ей свою машину для поездки. Только это и спасло ее туфли и платье, а заодно и завивку, на которую тоже было потрачено немало трудов.

Так мы болтали с час или немного больше. Я постепенно оправился от первого ошеломления. Сергей Анатольевич вежливо посмеивался нескольким моим вымученным шуткам. Он рассказал о себе, что как и она, инженер-металлург, они закончили одновременно Московский институт цветных металлов. Ей предлагали аспирантуру у профессора Ванюкова, но она не пожелала расстаться с мужем, получившим назначение на Крайний Север, – так они появились в Норильске.

Я в ответ поделился самыми важными событиями своей жизни, то есть разными пустяковыми происшествиями. Единственным по-настоящему важным в моей жизни было то, что я осужден, но это они знали и без меня и распространяться об этом заключенным строго воспрещалось: чтоб не выдать государственных тайн, как это называлось в подписанной нами бумажке, хоть в нашем несчастье была одна та тайна, что осудили нас без вины. Впрочем, именно это и следовало скрывать.

Ольга Николаевна поднялась первой, за ней поднялся он.

– Как видите, одиночества у вас не получилось, – сказала она, дружески протягивая руку. – Мне очень хотелось познакомить вас с Сережей, я рада, что это наконец произошло.