Нора под миром

— Да всё нормально будет. — беззаботно отозвался Семёнов.

На обратном пути им попался старый лысый одуванчик — дядя Митяй. Он шёл из Остапьева в Матрёшино. А телевизоры — как ветром сдуло.

— Кому нужны неисправные ламповые телевизоры? — недоумевал Косицын.

— Вот это и есть главная государственная тайна. — подмигнул в зеркало Семё-нов.

А дальше было много бытовых забот. Мыли избу, делали дрова из того, что можно, привели в порядок баню. Что не сумели выкинуть, запихали в коровник. Особенно постарались насчёт веранды. Дядя Саша показал ребятам своё любимое с братом место. Это были две комнатки на чердаке.

Всё обито фанерой, сделаны топчаны, имеется окошко, стол, детские стулья! Конечно, все дико запылилось, но что с того?

— Оклеим обоями и будет полный кайф! — очарованно воскликнул Лёнька.

Наташа тоже восторженно осматривалась. Жизнь становилась интересной. На следующий день Семёнов укатил с утра пораньше в город, перебросить все их ве-щи, упакованные и ждущие дома. Также следовало завезти запас продуктов. По возвращении он обещал всю команду вывезти в Затон и за хорошую работу награ-дить купанием на целый день. Ещё раньше он позаботился одарить электриков бу-тылкой помимо платы, и в доме появилось электричество. Зоя воспрянула. Теперь только оставалось обзавестись мебелью вместо раскладушек. И можно свозить на дачу всё залежавшееся дома барахло и снова засорять жильё.

Вечером Лёнька и Наташа вышли посмотреть на деревеньку. До этого всё было некогда. Жилыми были лишь четыре дома. В одном располагалась бабка Лукерья. Во втором — Маниловна, крупная и неприветливая старуха. В третьем жили два старых деревенских бобыля: братья-близнецы Варюхи. И в чётвёртом — лесник в отставке, дядька Леший. Сейчас его не было на месте, гостил в совхозе — у сыновей. Все остальные дома неприветливо щурились на белый свет слепыми окнами. Со всех сторон они обложились огромными лопухами, заросли полынью и крапивой. В бывших палисадниках буйствовала озверевшая калина.

— Земля сырая, вот что… — с привычным матерком объяснила это бабка Лу-керья. Ругательства с её иссохших губ сыпались как-то незаметно, словно обычная речь. Так что даже такому сугубо городскому человек, как Зоя, это не казалось чем-то противоестественным.

В мрачнеющем вечернем свете деревня выглядела таинственно. Высокие то-поля смыкали кроны, словно намеревались проглотить деревню. Ушедшие в зем-лю дома казались островерхими холмами. Лишь некоторые из них выпускали из своих окошек слабые, тускло-жёлтые полосы от малосильных лампочек. В лес бы-ло страшно заходить — он стоял такой молчаливой и неприступной стеной, словно стерёг деревню. Наташа под тем предлогом, что ей страшно, взяла Лёньку под ру-ку, а он тайком блаженствовал.

— Тебе ничего не показалось в этом Бермудском треугольнике? — спросила вдруг она.

— Нет, ничего не показалось. — ответил Лёнька. — А что?

— Так, ничего. Я просто думаю, почему дядя Саша сказал, что там люди про-падали.

— Он и раньше говорил, что в деревнях по дури много гибнет, особенно моло-дых.

Они замолчали, потому что видели: на трассе стояло шесть или семь памят-ников, крестов и просто висели на ветках венки с лентами. Вдоль дороги шёл глу-бокий ров, поросший деревьями и густым кустарником. Туда по пьяни падали, особенно весной, лихие деревенские мотоциклисты.

— Смотри, что это? — шёпотом спросила Наташа, вцепившись ему в руку.

Лёнька посмотрел и на голове у него зашевелились волосы. Тонкий язычок огня ровно и неподвижно горел меж лесной дорогой и неподвижной стеной де-ревьев. Слабый свет был словно заключён в рамку чёрного кружева.

— Фу, да это же игрушечная избушка на столбе! — облегчённо выдохнул он. — Такие ставят у выхода из деревни для защиты от нечистых духов!

ГЛАВА 3. Кино, кино, кино!

Утро разбудило их шумом мотора и людскими голосами. Не понимая, в чём дело, Зоя выглянула в окошко и удивилась:

— Кажется, мы не одни тут дачники!

И тут же побежала на улицу. Ребята — следом.

Всё было и в самом деле удивительно. На краю деревни стояли микроавтобу-сы, два трейлера и три иномарочных внедорожника. Вокруг них ходил незнако-мый народ. Заинтересованные Лёнька и Наташа подошли поближе.

— Ребята, — обратился к ним мужчина, одетый в рыбацкую безрукавку поверх клетчатой рубахи и фасонистую кепку, — не скажете, где тут живёт Кузьма Леший?

— А мы не местные. — ответила Наташа.

К ним тут же потеряли интерес. Из машин высыпались люди. Вся компания была настолько разношерстной, насколько разнилась возрастами. Две молодых красивых женщины разодеты, словно только с подиума.

— Ба, какой колорит! — процедила одна красотка сквозь накрашенные губы.

— А это, я полагаю, местные аборигены? — ответила ей вторая. — Дети, здесь есть волки?

— Есть. — серьёзно ответила Наташа.

— Мы вечером на волю не выходим. — поддержал её Лёнька. — И спим всегда с ухватом. А батька — с топором.

Они не спешили уходить, пока не выяснят, что здесь такое происходит. И бы-ли вознаграждены за своё терпение.

— Смотри, Лёлё! — от изумления Наташа забылась и назвала его тем прозви-щем, на которое он обычно сердился.