Нон Лон Дон

— Я… Эта штука, — запинаясь, ответил Джонс (он побледнел под ее пристальным взглядом), — она не заряжена. — Он ткнул пальцем в нонпушку. — Где патроны?

— Боеприпасов, значит, к ней нет, — устало сказала Диба. — Очень хорошо.

И потеряла сознание.

76 Живущие в дыму

Диба вяло ковырялась в остатках еды.

Когда она очнулась от обморока, первое, что увидела, — озабоченные лица хлопочущих вокруг друзей. Они сразу ужасно обрадовались и решили, что во всем виновато плохое питание, ну, плюс еще тяжелые переживания последних дней. В целом Диба была вполне здорова.

Епископы на правах хозяев сразу натащили еды, принесли стол со стульями из ближайшего, относительно пустоватого дома, и вот все расселись, чтобы немного перекусить под открытым небом, прямо под зыбкими стенами аббатства. За много дней Диба впервые принимала горячую пищу. Правда, еда оказалась весьма необычной и странной (тут было всего понемногу: яйца, картошка, салат, шоколад, какие-то фрукты, оливки, макароны, острый соус карри), но ей сразу стало гораздо лучше, во всяком случае физически.

Однако настроение ее нисколько не улучшилось. Судя по лицам друзей, на душе у них тоже было погано. Подумать только, через какие трудности и опасности они прошли, добывая грозное оружие, легендарную нонпушку! А вот теперь выходит, что самого главного они добыть и не сумели! Ведь что такое нонпушка без патронов? Железяка, и ничего больше! Разве эта мысль могла поднять им настроение? Разумеется, никак не могла. Да-да, настроение у всех было просто дрянь. Главное, никто не знал, что делать дальше. Каждый предлагал свое, все спорили, перебивали друг друга, и ничего хорошего из этого не получалось.

— Надо снова туда залезть, — твердил Джонс, сердито уставившись в свою тарелку с остатками ужина.

— Нет, вы просто с ума сошли! — возмущался Обадэй. — Ведь мы не знаем, где там у них спрятаны патроны!

— Они должны быть в той же комнате, где была и эта чертова нонпушка, — упорно стоял на своем Джонс. — Этой дураку понятно.

— В этом есть какой-то резон, — говорил епископ Бон, а епископ Бастор тут же подхватывал:

— Разумеется, тут нельзя утверждать что-нибудь наверняка… — И оба смотрели друг на друга, выпучив глаза.

— Диба больше туда не пойдет, — решительно заявлял Хеми.

— А ее туда никто и не посылает, — сердито огрызался Джонс. — Туда пойду я.

— Это слишком рискованно, — робко вставлял Обадэй.

— Но ведь от этой проклятой пушки без патронов никакого толку! — повышал голос Джонс.

— Интересно, а где вы теперь найдете это окно? — спрашивал Хеми. — Тю-тю, ищи ветра в поле!

— Это же насекомое, у него ума как у таракана в коленке! — переходил на крик Джонс. — Сделаем такую же ловушку и снова поймаем!

И все начиналось сначала. Они кричали, горячились, выдвигали свои доводы и контрдоводы, и так до бесконечности. Диба с самых первых слов и криков этой горячей дискуссии угрюмо молчала, бесцельно вертя в руках нонпушку.

«Пауки никакие не насекомые», — вдруг подумала она, но вслух ничего не сказала. Она и представить себе не могла, что это ее замечание будет принято спорящими.

Она поглаживала отполированную рукоятку нонпушки, открывала вращающийся барабан (Джонс показал ей, как это делается) и в тысячный раз бездумно глядела в пустые отверстия для пуль, которых в барабане было ровно шесть штук. А еще она пыталась вспомнить, видела ли она где-нибудь в комнате за рамой черного окна патроны или хоть что-нибудь похожее на патроны.

Приходилось признать: что происходило с ней в той комнате и что там вообще было, помнила она плохо. Но она готова была голову отдать на отсечение, что ничего похожего на патроны она там не приметила.

Тусклое сияние луньи-шалуньи освещало их полночную трапезу и тихо колеблющиеся паутиновые стены аббатства. В ее сероватых лучах Диба вдруг увидела, как по столу ползет колонна муравьев: они рыскали среди остатков еды и куда-то таскали понравившиеся им крошки — вероятно, в свой муравейник.

Спор за столом все не стихал. Но Диба уже не слушала, о чем кричат ее друзья.

Интересно, как заряжается этот револьвер. Диба взяла со стола большую виноградную косточку и сунула ее в одно из отверстий барабана. Наверное, и патрон вставляется так же, подумала она. Вдруг она заметила муравья на пальце: пробежит немного, остановится, покрутит головой, пошевелит усиками и дальше бежит, весело поглядывая по сторонам. Это было так неожиданно, что она даже вздрогнула.

А муравей, семеня ножками, уже бежал по ободку барабана, где виноградная косточка оставила влажный след. Потом, деловито пошевелив усиками, залез в одно из его барабанных отверстий.

— Ишь ты, нашел место, куда забраться. Ну-ка вылезай сейчас же, — пробормотала Диба и потрясла нонпушку, стараясь вытрясти муравья из патронного гнезда. Безрезультатно. Тогда она достала из кармана обрывок бумажки, свернула его в трубочку и осторожно сунула в отверстие, куда залез муравей.

Бумажная трубочка, попав в отверстие, расправилась и застряла, а муравей тут же вылез, прямиком направился другому отверстию и исчез в нем.

— Какой шустрый! — усмехнулась Диба.