Non Cursum Perficio (СИ)

-Вырастет – поумнеет. А всё остальное уже там, в копилке сердца, хоть он сам и считает это глупыми цацками... Был бы плохой, я бы разрешила Фельче извалять его в снегу. Мы так со всякими левыми интервентами, в общем-то, и поступаем всегда... Не люблю глянцевые фрукты с гнилым нутром. А ты ничего себе, вполне сформировавшаяся личность, – Слада одобрительно похлопала опять окосевшего Поля по рукаву и убежала дальше размышлять над концепцией позитивного снеговика, махнув Ленточке, Люции и Фельче, чтобы догоняли.

-Пойдём в дом, – Стефания взяла Поля под руку. В другой руке ведьма несла сосновую ветку, а через плечо у неё висела холщовая сумка с большой бутылью молока, где на этикетке парила вечноглючная Кривмолпродовская корова. – Спасибо, что приехал, Поль... Я очень тебе рада.

Бонита открыл перед ней дверь и, когда Стефания положила облачную сосну на специально отведённую для этого полочку в шкафу, вручил ей свои розы.

-Спасибо, – повторила Стефания растроганно, – жёлтые розы – это мои любимые цветы, как и одуванчики с золотыми шарами и мимозой... Пойдём в кабинет, я поставлю букет и принесу с кухни чая и печенья, а ты пока располагайся. Как твоё колено, прошло?

-Да, спасибо, – Бонита стащил пальто и с наслаждением откинулся в мягком кресле. В кабинете Стефании, как и в прошлый раз, пахло немного пылью, немного пряностями, и ещё сложным, незнакомым ароматом. Бонита подумал, что этот аромат похож на жёлтое, на свет и на стекло, и ещё когда осенняя листва разлетается от ветра. Развалившись в глубоком мягком кресле и чуть прикрыв глаза, Поль нюхал и нюхал, как оказавшийся неподалёку от рыбных складов бродячий кот, и понимал, что аромат ему очень нравится.

-Вот и я, – Стефания водрузила на стол поднос с фарфоровым заварочником, чашками и полной свежего печенья плетёной корзиночкой.

-Чем у вас так замечательно пахнет? – в своих лучших традициях слюбопытничал Поль, отпивая крепкого чёрного чая с лепестками роз. Стефания удивлённо приподняла брови:

-Ты чувствуешь? Хм, странно, странно, Поль... Ещё более странно, что тебе нравится... Видишь ли, это не запах, это ощущение тяжёлого электричества. Мы ведь отключены от всех городских коммуникаций Избора. Обычно обитатели малосемеек и общежитий, проведя в этом здании всего пару минут, начинают задыхаться – им не хватает озона в воздухе, у них болит голова, им хочется поскорее наружу, подальше от страшного ощущения.

-Мне не хочется, – сквозь печенюшку известил Бонита довольным голосом и сложил руки на животе. – Мне хочется узнать, что такое Игла хаоса. Помните, я спрашивал? Про которую главы ведьмовских кланов в Никеле на проходной завода написали.

-Об Игле хаоса ведьмы узнали от Пряхи с пустоши Айоа. Давным-давно одна из северных ведьм родилась в семье айоши, и в ладошке у неё было игольное ушко. От той ведьмы Пряхи, говорят, ведёт род весь наш клан вместе с нынешней его главой, Рутой Скади. Так вот, эта айоша обладала способностью, которой не было у других Прях – умением ткать свои гобелены из тех невнятных обрывков будущего, что всегда присутствуют в настоящем. Тэй Танари – так звали эту девушку – создала три гобелена, в которых запечатлела три эпохи, которые переживёт Некоузье в своей истории. Тэй изо всех сил старалась изобразить всё, что ей удавалось поймать в свою ладонь, но будущее – никудышная пряжа, она рвётся и путается, и расползается под руками, словно туман.

В результате картины вышивок оказались настолько сложными, что Тэй Танари предпочла перестраховаться, и потому оставила к каждому из гобеленов нечто вроде пояснительной записки. Тут смотреть, тут не смотреть – тут селёдку заворачивали. Эти записи хранятся в кланах ведьм и используются в основном как руководство по созерцательному невмешательству. То есть, если что-то где-то происходит, можешь быть уверен: ни одной ведьмы в заварушке не окажется, они будут наблюдать за ходом событий из ложи и наслаждаться зрелищем. Так вот. Сейчас Некоузье находится в конце второй эпохи, и вот что об этом пишет Тэй Танари.

Отодвинув чашку, Стефания открыла перед собой записную книжку в кожаном переплёте с медной ящеркой на обложке, и начала читать, чуть хмуря лоб, отчего между её бровей легла еле заметная морщинка.