Ноль

А потом мне и вовсе становится смешно – видела бы бабушка, как я сижу в расстегнутой блузке и свечу лифчиком перед двумя самыми стремными парнями в городе. А над сердцем в языках пламени расцветает цифра «ноль» – начало новых отсчетов.

Пятнадцать

Однообразная, тусклая жизнь всегда плелась медленно и муторно, но теперь недели летят быстрее ветра, неминуемо приближая меня к чему-то неведомому…

Просыпаюсь рано даже без будильника, подскакиваю к зеркалу, отодвигаю приклеенный пластырем к груди бинт и с любопытством разглядываю яркий рисунок – я уже люблю его. Он стал частью меня.

Легко смиряюсь с серой юбкой ниже колен, правильным до оскомины свитером, помадой нейтрального цвета и в отличном настроении предстаю перед бабушкой – в наших планах поездка на рынок.

Укрывшись под разноцветными зонтами, мы выходим в дождь и, вежливо беседуя ни о чем, идем к остановке. Дожидаемся автобуса, занимаем свободное сиденье… Рисунок зудит под бинтом и согревает сердце. Улыбаюсь бабушке, ответная улыбка лучится любовью и добротой, и я прячу глаза. Мне еще предстоит сообщить ей, что я пробуду здесь лишь до окончания школы… Сказать, что я благодарна за все и люблю ее, но хочу быть свободной в выборе своего пути.

Отворачиваюсь к окну – унылые пейзажи Заводской застывают и снова приходят в движение, как только автобус закрывает двери.

Душа рвется на волю, желает пролететь над разбитыми дорожками, засыпанными листвой, заглянуть в каждую форточку всех желтых бараков, отыскать комнату Егора, проникнуть внутрь, сесть напротив и уставиться на него с изумлением… Потому что теперь ей нет покоя: взгляд одинокого, беззащитного и усталого ребенка вывернул ее наизнанку, потряс до основания и заставил взорваться от нежности.

Тяжело вздыхаю – я скучаю и не нахожу себе места. Ворох странных чувств искрится, мешая нормально думать и выглядеть собранной и серьезной.

Вчера Егор, бесшумно ступая в нескольких метрах позади, проводил меня до остановки и, молча привалившись к забору за ней, дождался, когда подойдет транспорт.

В дверях я оглянулась и, забив на конспирацию, помахала ему.

Надежда и ужас – вот что было в его глазах…

Надежда на то, что я не обманываю, и ужас оттого, что он верит мне, возможно, даже против собственной воли.

Но я уверена в себе – я не предам. И обязательно придумаю выход – Егор тоже начнет жизнь с нуля, и все наконец увидят его настоящего.

Жужжит телефон, и я вздрагиваю.

«Саша» – оповещают черные буквы на экране.

Тут же возвращаюсь с небес на грешную землю, перевожу звонок на беззвучный режим и прячу телефон поглубже в карман куртки.

Неужели Саша так ничего и не понял? Я больше в нем не нуждаюсь. Как еще объяснить это ему?!

* * *

Пылесос, словно верная собачка на поводке, послушно слоняется за мной по квартире, сует нос в потайные углы, заросшие пылью и паутиной, наводит порядок под буфетом, креслами и диваном в гостиной. Поднимаюсь на ноги, нажимаю кнопку на пластиковом корпусе, и комната погружается в звенящую тишину.

– Ба, я закончила, – кричу. – Помочь тебе?

– Спасибо, Сонюшка, но я уже сама все убрала. И обои подклеила!.. – радостно сообщает она, и новое, странное чувство, словно подступающая мигрень, зарождается где-то в затылке. Подозрение, похожее на паранойю… Отчего-то бабушка очень не любит, когда кто-то заходит в ее спальню, и, уходя на работу, всегда запирает дверь на замок.

Закрываю глаза и считаю до десяти – я ведь знаю причину. Ее комната заполнена вещами Сони, и туда никому не разрешается входить без спроса, дабы ничего не сломать и не повредить.

* * *

Октябрь ощетинился первым ледком – его время проходит, темный ноябрь стоит за спиной, глумится, наступает на пятки… Всматриваюсь в осеннюю мглу, но Егора и его огромного телохранителя на школьном дворе нет. Зато к ступеням легкой походочкой приближается Саша, и я тут же линяю с крыльца.

В школе привычный шум: нарочито громко орут и носятся по коридорам младшеклассники, техничка ругается с охранником, в воздухе витают запахи краски, булочек и хлорки… Выискиваю глазами черное пальто, хоть и знаю, что это бесполезно: Егор приходит позже всех.

– Опять телефон заглючил? – Саша отдает гардеробщице куртку, забирает номерок и намертво приклеивается ко мне.

– Нет. Просто мы с бабушкой были заняты, – устало вздыхаю и съеживаюсь.

– Так заняты, что ты два дня не могла мне перезвонить? – Синие глаза наполнены безмятежностью, но я знаю: она обманчива.

– Смысл, Саш? Не собираюсь никуда с тобой ходить! – отрезаю я. – И не хочу ни о чем тебе рассказывать! Не хочу, понимаешь?

Он сжимает челюсти, на щеках проступают красные пятна. На всякий случай подаюсь назад, но ярость на его лице сменяется довольной кривой улыбочкой:

– Ты ревнуешь, что ли? Так я и знал… Я давно послал Наташку, а ты все никак не успокоишься!

Что за тупой, непробиваемый идиот…

Беспомощно опускаю плечи, разворачиваюсь на каблуках и ухожу.

* * *