Нокаут

— Тоже уполномоченный! Женщины — в поле, а половина мужчин — весовщики да учетчики!

— Свиней запрещает разводить. Поганые говорит…

— Пьянствует!

— Жаловались на него, обещали комиссию прислать! Поторопите комиссию.

Сергей Владимирович сделал руками жест, каким докладчики скромно отвергают незаслуженные аплодисменты.

— Все понятно, товарищи! Секретарь парторганизации тоже нас информировал. Разберемся… — и, повернувшись к растерявшемуся Сатыбалдыеву, внушительно сказал: — Машину, быстро!

«ГАЗ-67» уже трогался, когда подбежал секретарь парторганизации и протянул «журналистам» свежую газету.

— Возьмите… Очень интересно. Письмо здесь одно опубликовано. Фамилию заменить — копия Сатыбалдыева. Даже еще покрепче надо!

Некоторое время «журналисты» ехали молча. Винокуров не спеша просмотрел газету. Вдруг он чертыхнулся и спросил Сопако небрежно, пожалуй, даже чересчур небрежно:

— Слушайте вы, экс-казначей… если не ошибаюсь, в вашем дурацком сне муравей Корпусов-Энтузиастов попал под рабочий сапог, не так ли?

— Угу, — буркнул Лев Яковлевич. После бессонной ночи ему страшно хотелось спать.

— Какой сон? — удивился Джо.

— Обыкновенный кошмар на почве чревоугодия, малыш. И все же сон в руку, — «Викинг» смущенно хихикнул: — Слушайте!

В газете сообщалось о снятии с работы Корпусова-Энтузиастова.

В машине воцарилась гнетущая тишина. Лишь ветер посвистывал в кронштейнах автомобильного тента.

— Бедный Корпусов, несчастный Энтузиастов, — не то сожалея, не то издеваясь, произнес Стенли. — Я вам очень многим обязан…

Льву Яковлевичу почему-то представился рыжий муравей с головой Эфиальтыча. По хребту экс-казначея пробежал холодок. Почему-то в памяти возникла его уютная квартира в Подмосковье, обставленная в стиле комиссионного магазина, дородная студенистая жена-сердечница, крохотный доходный колченогий, залитый чернилами, однотумбочный столик технорука в артели «Идеал»…

«Викинг» спокойно сидел рядом с водителем. Он был серьезен и, против обыкновения, не пытался острить. Откуда ни возьмись, крохотный паучок прыгнул ему на палец. Стенли вздрогнул, инстинктивно чуть не прихлопнул насекомое, но в последний момент удержался и осторожно стряхнул паука в придорожную траву.

Машина миновала железнодорожный переезд и, сбавив ход, вкатилась в большой поселок, полный солнца, зелени и веселой разноголосицы.

Глава XXVIII. Вздорный человек

Город шахтеров походил на новую квартиру, в которую только что въехали зажиточные жильцы. Загляните в любую такую квартиру: просторные светлые комнаты, ванная, водопровод (а кое-где и мусоропровод), хорошая мебель, пианино, ковры, радиоприемник, холодильник. Через день-два не узнаешь этого уголка семейного счастья, этой, с позволения сказать, секции («Секция!» — какое печальное слово взяли на вооружение деятели жилищно-коммунального фронта!). Вот здесь, подальше от парового отопления, будет стоять телевизор, на окнах появятся занавески, письменный стол поставят возле окна, а в спальне повиснет голубым зонтом прозрачный абажур. Новоселы со вкусом, они не поволокут холодильник в красный угол, где телевизор, а установят свой любимый «Днепр», где полагается — на кухне; не повесят картину базарного Гойи, изображающую спящую толстомясую красавицу и склонившегося над ней лебедя с обликом старого развратника. Нет, жильцы украсят стены изящными сюзане, коврами и апробированным в союзе художников натюрмортом.

Все это будет. Очень скоро. А пока… Не пощелкивает холодильник (свет подключат только к вечеру), телевизор хотя и расположился на своей тумбочке, однако еще запакован… В квартире пока лишь оазисы уюта. Новоселы сидят на чемоданах, жуют крутые яйца и, расплываясь от счастья в улыбках, обсуждают, когда они смогут устроить новоселье, да кого на него пригласить и сколько понадобится в связи с этим снять денег со сберкнижки.

В городе тысячи квартир, кроме того, в нем заводы, фабрики, шахты и учреждения, улицы, проспекты, скверы, клубы, кинотеатры, школы. Благоустроить его в тысячу раз трудней, нежели… так и тянет сказать — секцию! А горняцкий город стал называться городом всего десять лет назад. Но и за этот короткий срок хозяева успели отлично распорядиться: выросли красивые дома, пролегли прямые улицы, целыми днями жужжат моторы катков, любовно полирующих асфальт, тянутся к солнцу молодые деревья. Не пешком или в попутном грузовике, как раньше, а комфортабельные автобусы доставляют шахтеров, строителей, служащих на работу; появились такие несомненные признаки благоустройства, как уличные плафоны и фундаментальные киоски с газированной водой…

Как на дрожжах растет город, и весь его облик поет чудесную песнь движению, темпам жизни.

Но может ли великое движение не втянуть за собой ветоши прошлого? В город шахтеров приехал некий гражданин и стал качать пиво. Он обосновался у проходной одного довольно крупного завода. Об этом знаменательном событии, к сожалению, не писали в газетах. И тем не менее жены заводчан быстренько узнали о существовании пивной.