Ноев ковчег доктора Толмачевой

«Что же мне делать? – думала она. – Что же мне делать?»

Не глядя на мужчину, она оценивала его с профессиональной точки зрения. «Лет пятьдесят или около того, – думала Татьяна. – Полные мужчины такого возраста почти все храпят. Он, наверное, ровесник моему отцу. Хотя папа еще не храпел, когда я уезжала. Папа держит форму за счет того, что занимается спортом. Интересно, сильно ли он сейчас изменился? Наверное, тоже постарел. А мама? – Таня вздохнула. – А у этого, – она повернулась к спящему лицом, – наверняка есть проблемы со здоровьем».

Она оценила широкий плотный череп, прямой, ничем не выдающийся нос, твердый рот, который не расслабился, не растекся мышцами даже во сне, подбородок, бывший в молодости вероятно, квадратным, а ныне плавно переходящий в жирок на шее, спускающийся на грудь.

«Холерик, – определила Татьяна, – со склонностью к апоплексии. Несмотря на высокий рост, масса тела превышает норму минимум на тридцать килограммов».

Она вспомнила, как давил на нее, мешая дышать, его живот несколько минут назад. Но Филипп сам заметил и отодвинулся от нее.

– Тебе душно? – спросил он с кривоватой улыбкой.

– Нет, у вас хороший парфюм, – нашлась она и не пожалела. Он постарался, чтобы она тоже получила удовольствие.

«Но в этом направлении, наверное, что-нибудь можно будет изменить, – размышляла она. – Посадить на диету, на хорошие тренажеры, правильно подобрать программу... Дело не в этом. Надо понять его хотя бы видимые недостатки и достоинства. Например, он не болтун. Это хорошо. Плохо то, что она ничего о нем не знает. К тому же он, по-видимому, не пьет. – Таня еле удержалась, чтобы не протянуть руку и не пощупать Филиппу печень. – И не эгоист, – заключила она, вспомнив его ласки. – Пожалуй, он действительно понимает, что надо женщине. А вот правильно ли я ответила ему, когда он спросил, хорошо ли мне было?»

– Я еще не привыкла, – уклончиво ответила Таня.

– Мне нравится, что ты не притворяешься, – спокойно отреагировал он. – Но я заметил, тебе ведь не было противно?

– Мне было приятно.

Тане показалось, что его удовлетворил спокойный ответ без лишних восторгов. Хотя действительно, удовольствие, которое она получила, было больше, чем она выразила словами.

«Ну а еще что в нем хорошего, кроме денег? – Таня не врала себе. – Он решителен. По-видимому, умен. А это совсем немало». Пожалуй, она, действительно, будет дурочкой, если не воспользуется шансом.

«Какого же мужчину мне еще ждать? – думала она. – То, что он в возрасте, – это не минус. Скорее плюс. Не будет бегать по бабам, как молодой кобель. На молодых надежды мало. С другой стороны, Филипп – не француз. Это значит, что надо вернуться в русское болото. Но неизвестно, это минус или плюс, – решила Таня. – Вот у Янушки был француз. Свободный художник. И что?»

Таня усмехнулась, вспомнив, как однажды Янушка призналась, что через полгода жизни с другом самое сильное желание у нее было стукнуть его по башке большой сковородкой.

– Что, было так плохо? – удивилась Татьяна.

– Мы просто не могли совместить наше жизненное пространство, – объяснила Янушка. – Представь, что тебе надо заниматься делами, учиться, работать, а с тобой живет весьма симпатичный, умный, но капризный гость, который съедает все, что появляется в поле его зрения, беспорядочно выпивает, беспрестанно курит, балуется наркотиками, приводит в квартиру молодых мужиков под предлогом того, что ему непременно надо взбодриться, постоянно внушает тебе, что ты дремучая и нецивилизованная, и к тому же обвиняет тебя во всех его жизненных неудачах, хотя ты только что приехала из другой страны! И еще он все время спорил со мной по поводу приготовленных блюд: «У нас во Франции это готовится не так!» – «Но это чешское блюдо». – «Все равно, салат надо подавать не перед первым блюдом, а после второго».

– И что же ты делала? – удивлялась Таня.

– Сначала смеялась, потом сердилась. А когда он ушел от меня к француженке, которая правильно подавала салат, обрадовалась.

Таня тогда спросила:

– И ты опять стала одинокой?

– Не одинокой. Свободной. Это разные вещи. Я привыкла думать, что моя жизнь – это прежде всего моя жизнь. Я сама себе хозяйка и ни в коем случае не критик. Я живу, как хочу и как у меня получается. Мне некого любить, кроме своих родных, но и винить тоже некого. Это один из способов существования современных людей. Одиночество – прекрасно, если это осмысленное Одиночество с большой буквы.

Таня смотрела на эту чешскую пичужку, свою парижскую подругу, и удивлялась.

– Я не могу жить одна. Я не переношу одиночества.

– Что ж, ты ведь не буддистка! – с некоторым снисхождением пожала плечами Янушка.

Таня вспомнила этот разговор так ясно, будто он состоялся вчера. Она чуть приподнялась и посмотрела на спавшего Филиппа. Он предложил уехать с ним. Что ж... Даже если ничего серьезного не выйдет, отель на Вандомской площади что-нибудь, да значит.