Ноев ковчег

– Ну вот наконец-то нашелся знающий человек, – и пояснил в ответ на недоуменный взгляд лейтенанта: – Да наши все больше тесаки выбирают, за размер, наверное… А этот красавец, – он кивнул на выбранный нож, – для понимающего и умелого человека предназначен…

Добравшись домой, где уже пахло чем-то съестным, Петя под одобрительные охи и ахи всей семьи выгрузил все, что сумел донести, остальное обещал забрать завтра. Домашние на продукты смотрели не очень внимательно, разве что сахар и кулечек конфет их порадовали, а вот диковинное оружие все разглядывали с большим интересом – ППД на тот момент был редкостью, и потому понятное дело – все хотели подержать и потрогать его.

На курсах НКВД ППД-34 изучали очень подробно – этот автомат как раз стал массово поступать в войска НКВД по всему СССР. Он был достаточно тяжелым, не только для детей, но даже для Женьки: еще бы – почти шесть кг… А ведь из него еще и стрелять надо, а значит, отдача и увод ствола в сторону… Зато в пластунский кинжал Женька вцепилась моментально:

– Петечка – это мне!!! – безапелляционно заявила она и крепко прижала нож к груди.

– Да твой, твой… Для тебя и выбирался… – ухмыльнулся довольный Петька. – Помнишь тот первый, что я тебе подарил? Ну так вот этот поинтереснее будет, клинок дамасский, затыльник литой, как на арапнике у отца твоего, голову пробьет на раз…

Женька взвизгнула, повисла на шее мужа и впилась в губы долгим поцелуем:

– Ну я тебе ночью задам, – прошептала ему в самое ухо, – живым не выпущу… – И закружилась по комнате, воинственно размахивая клинком в ножнах, делая выпады и разя невидимых противников направо и налево…

Петька сгреб ее в охапку: – Да подожди ж ты, заполошная… – И сам зашептал на ушко: – Там в подсумке еще две гранаты. Одна тебе, другая мне. Подумай, где спрятать, чтобы дети не нашли.

– Я уже три таких места нашла, – быстро ответила она. – Не беспокойся, все очень надежно и недоступно для детей…

Женька лукавила, – она нашла четыре места, пригодных для схрона оружия, просто в четвертом уже лежали пять украденных из схрона во Фрунзовке гранат и браунинг – ее личный арсенал.

Служба для Косько началась как обычно – хлопотно, суматошно и непонятно. Перфекционист и педант, он уговаривал сам себя: «Потерпи, оглядись, дальше будет легче», но легче не становилось. Наоборот, видя, что новый зам все делает очень ответственно, нагружать его поручениями стали, помимо непосредственного руководителя, и начальники отделов – по сути уже его подчиненные. Быстро это поняв и изучив обязанности каждой должности, со второй недели службы Петька четко ограничил круг своих дел, и на все попытки подкинуть ему новые задания стал задавать очень прямые и предельно короткие вопросы:

– А кому поручено это дело? Кто ответственный? Где резолюция?

На все попытки взывания к партийной взаимовыручке, товарищескому плечу и титулу новобранца он нудным голосом начинал цитировать параграфы про «наблюдать за процессом и контролировать сроки», а трем особо хитрым и непонятливым сотрудникам жестко и достаточно громко, чтобы слышал дежурный, ответил:

– Товарищи, вы не справляетесь? Так и скажите, и я в течение дня найду, кем вас заменить, а вам подберем другую, менее ответственную и совсем простую работу! Например в карауле или конвоировании.

И как бабка пошептала – все от нового зама сразу отстали. А еще через неделю, в субботу, начальник горотдела посмеиваясь сказал:

– Ну ты, Петр Иванович, и крут однако… Мне тут на тебя только ленивый не пожаловался…

– А на что жаловались? – вскинулся Петька. – На то, что служебные обязанности напомнил и за неопрятный внешний вид отчитал?

– И на это тоже, но в основном все говорили, что ты слишком жестко разговариваешь и никогда не просишь, а приказываешь…

Косько встал, расправил гимнастерку и процедил:

– Я действую исключительно по уставу и в рамках своих обязанностей. Если в уставе есть пункт, что командир должен не отдавать приказ подчиненным, а просить их, я буду неукоснительно его выполнять.

– Да не кипятись ты, чего вскочил?! – махнул рукой начальник горотдела. – Я же очень рад, действительно рад, что нашелся тот, кто моим разгильдяям перьев-то понадергал! Распустил я их, каюсь, текучка заела! Но теперь нас двое, теперь мы им спуску не дадим! Ну и поздравляю – самую бытовую проверку на прочность прошел на отлично.

Потом они еще долго говорили о делах – и служебных и семейных, – в конце начальник напомнил Петьке об обещании провести занятия с женами комсостава по стрелковой подготовке и положил на стол подписанный Главным управление НКВД рапорт о создании курсов.

– Только не затягивай, – попросил он, – проведи ускоренными темпами, возможно, все наши умеют обращаться с оружием, так что нужна только бумажки о сдаче зачета по матчасти и проведении зачетных стрельб. Занятия будешь вести в нашем клубе, плакаты и наглядную агитацию уже развесили, винтовки есть, стрельбище есть, патронов – завались. Дело за тобой. Завтра – первое занятие.

– Как завтра? – опешил Косько. – А когда ж я сам подготовлюсь?