Ночные всадники

– Здравствуйте, поручик, – подал ему руку Алексей. – Вы недавно на полицейской службе?

Вопрос был риторический. Становые приставы не могут носить военных чинов. Лямкина должны переименовать в коллежские секретари. Единственное объяснение, почему этого еще не сделали – малый срок пребывания в должности. Просто не успели! По внешнему виду пристава делалось ясно: такой расстанется с погонами весьма неохотно.

– Первичный осмотр места уже провели?

Становой пожал плечами:

– А чего там осматривать? Куча углей!

– Понятно. Поехали теперь мы с господином исправником полюбопытствуем.

В путь двинулись целой колонной. В раздолбанной пролетке ехали полицейские чиновники, в телеге – трое вязниковских городовых; в конце верхом скакал здешний урядник. Через час прибыли к памятному для Лыкова месту. При свете выяснилось, что заимка стоит на берегу лесной речки. Называлась она Важня.

Сыщик вышел, походил вокруг, осмотрелся. Да… Он был уверен, что едва избег здесь смерти. Но остальные глядели скептиками. Их можно было понять.

– Алексей Николаевич! – на правах старшего окликнул питерца исправник. – Что мы здесь ищем? Четыре дня прошло.

Действительно, что Алексей хотел здесь увидеть? Улики, изобличающие шайку злодеев? Смешно. Потаенное кладбище с телами жертв предполагаемой банды? Так вон лес вокруг! Где угодно закопай до скончания века не найдут. Лыков тем не менее упорно осматривал пепелище. Самая большая груда обгорелых бревен указывала на дом. Рядом кучи поменьше: от двора с конюшней, бани, дровника. Где искать? А главное, что?

– Господа, для чего им понадобилась такая большая печь? – обратился надворный советник к коллегам. – Я еще тогда внимание обратил. Полдома занимала!

Рутковский вопросительно глянул на станового:

– А в самом деле, Лука Офросимович? Непонятно. Дом маленький, а печь о-го-го! Столько дров, поди, сжирала!

Пристав перевел взгляд на урядника:

– Чернов!

Тот подскочил, такой же бравый, как и его начальник.

– Это, ваше высокоблагородие, завод у них был!

– То есть? – изумился Рутковский. – Какой завод?

– Свечки они здесь лили.

– Какие еще свечки?

– Эти… как их? – Урядник вынул из кармана заранее приготовленную бумажку. – Церезиновые.

– Ну-ка подробнее, – побагровел исправник. – Тут был подпольный завод? У тебя на глазах? А ты терпел?

– Минуту, Семен Никифорович, – остановил его сыщик и обратился к уряднику: – Откуда известно про завод?

– Так вся округа знает, – пояснил тот, нимало не тушуясь. – Лесники в кабаке давно уж по пьяному делу проболтались. И Родимцеву, целовальнику, большую коробку подарили. Хорошие свечки!

– И это был настоящий завод? – уточнил Лыков.

– Как настоящий? – пожал плечами урядник. – Разве я видал настоящий-то завод? Тут лили сколь могли. Махонький, надо полагать, заводик. Подпольный – с чего ему быть большим? Телеги к ним ездили, со стороны шоссе…

– Какого шоссе?

– Московского. Оно там, за лесом.

– Дальше!

– Дальше что? Труба у них часто дымила, даже посреди самой жары. Дров точно уйму изводили. Ну да дрова у них свои, бери из лесу сколько хошь!

– А куда сбывали?

– Не могу знать! Разве скажут? Да я и не спрашивал, признаться.

– Давали тебе трешницу, ты и помалкивал?

Урядник повернулся к начальству:

– Ваше высокоблагородие, прошу, того, оградить меня…

– А разве не так было, Чернов? – рассердился исправник. – А вы, Лука Офросимович? Тоже знали и молчали? В каком виде я предстану перед начальством? Господин надворный советник обязан изложить свое дознание министру внутренних дел. Министру лично!

– Чего тут ужасного-то, Семен Никифорович? – с детской обидой в голосе выкрикнул Лямкин. – Ну, купит обыватель свечки подешевле. А эти епархиальные лучше, что ли? Но они вчетверо дороже! И за что людей губить, когда они полезное дело делают?