Ночные всадники

Лыков сделал последние визиты: Баранову, Яковлеву, Тимирязеву, в сыскное отделение. Всем уже было не до него. Ярмарка и выставка привлекли сотни тысяч посетителей. Только успевай крутиться! Боясь, как бы ему опять что-нибудь не навесили, сыщик был краток. Откланявшись, с одним только чемоданом, вечером 10 августа он сел в поезд до Москвы. Последний, с кем простился питерец, был титулярный советник Новиков. Должность его называлась длинно: помощник пристава Макарьевской части, постоянный дежурный на железнодорожном вокзале. Паршивая служба! Туристы каждый день пишут жалобы, которые приходилось разбирать. В большинстве своем это капризы и требования невозможного. Однажды давно Алексей провинился, и Благово в наказание на неделю сослал его на вокзал. Отведал там лиха молодой сыскарь! Когда вышла амнистия, и он вернулся к ловле жуликов, так радовался…

Лыков садился в вагон уже в сумерках. Опытным глазом он смотрел вокруг. Карманников и поездушников[28] сыщик определял в толпе сразу. Вон прошел фланер в клетчатом дорогом пыльнике. Явный шулер, из тех, кто подсаживается к попутчиками и обыгрывает простаков. Но Алексею было не до мелкого жулья. Домой, скорее домой!

Вдруг на дебаркадере появился особый человек. Одет он был в куртку чертовой кожи и военные чембары из красной замши. По виду охотник или егерь из отставных солдат. В руках незнакомец нес связку гамбургского товара[29]. На глаз Лыков насчитал в ней голенищ на пятерых. Казалось бы, пассажир как пассажир… Но было в нем что-то необычное. А вернее сказать, опасное. Такое, что заставило сыщика сразу насторожиться. Он угадал безошибочно, многолетняя практика тому была порукой. Незнакомец с голенищами под мышкой определенно был из уголовных. И не карманник, а посерьезнее.

Пока Алексей думал, как поступить, раздался второй свисток. Можно было вернуться к Новикову и попросить его проверить бумаги егеря. Соврать, что подходит по приметам, то да се… Однако делать этого сыщику не хотелось. Ну к чертям случайных жуликов! У него отпуск! И он сел в вагон, запретив себе думать о попутчике в красных чембарах.

Очень скоро паровоз выбросил облако пара, свистнул по-молодецки, как разбойник, и двинулся в темноту. Мелькнул слева остров огня – выставка еще гуляла. Сразу после нее город закончился, и жизнь вместе с ним. Ни зги не видать… Сыщик вынул сахар и маковые баранки. Кондуктор принес чаю. Хорошо… Колеса стучали на стыках, вагон качало, и от этого клонило в сон. Незаметно для себя он задремал.

Алексей не знал, долго ли просидел в забытьи. Рядом кто-то негромко произнес:

– Клязьма…

Ага, перебрались во Владимирскую губернию, подумал надворный советник, и продолжил дремать. Но вдруг он понял, что поезд стоит, и разом проснулся.

Незнакомая станция… Два фонаря роняли тусклый, какой-то вымученный свет. В круге этого света по платформе удалялся незнакомец с голенищами…

Сыщика словно подбросила невидимая пружина. Он крикнул:

– Кондуктор, ко мне!

Подбежал служивый.

– Какая станция?

– Чулково, ваше высокоблагородие!

Лыков сорвал с полки чемодан, на глазах у кондуктора переложил оттуда в карман «веблей» и приказал:

– Сдашь багаж в Москве на хранение, на фамилию Лыков.

– Есть… – растерялся дядька. – А вы сами куда?

– Я из полиции, слежу за преступником.

– Есть!

Сыщик спрыгнул, когда состав уже начал отходить. И сразу нырнул из-под фонаря в темноту.

Вовремя! Незнакомец оглянулся, никого не увидел и пошел дальше. Вот он кивнул станционному жандарму и шагнул в ночь.

Предстояло следить за неизвестным в неизвестной местности, в кромешной тьме. Задачка не из легких. Однако бывший пластун выделывал и не такое. Очень скоро глаза его уже различали предметы. Сошедший пассажир быстро шел по дороге, хорошо ему знакомой. По сторонам чернели казармы, в окошках кое-где горел свет. Саженей через сто постройки кончились, и дорога вышла в поле. Грунтовая, относительно наезженная, она вела прочь от чугунки.

Так они и шли: впереди неизвестный – следом Лыков. Вокруг ночь, с ее дикими звуками, густая, пугающая. Парень с гамбургским товаром ступал уверенно. Иногда он спотыкался и тогда матерился себе под нос. Лыкову спотыкаться не полагалось, и он шел бесшумно. По счастью, луны не было видно из-за туч. Отдельные звезды просматривались, и по ним сыщик понял, что идут они на север.

Первое время Алексей не понимал сам себя. Куда он полез? Зачем выскочил из вагона? Его совершенно не касается, что за люди живут на крохотной станции Чулково! Какой тут уезд? Вязниковский или Ковровский? А может, Гороховецкий? Да без разницы… Надо-то ему в Варнавино, а не к черту на кулички. Но отступать было уже поздно, и, сокрушаясь по поводу собственной глупости, сыщик углублялся в темноту.