Ночная школа

Через некоторое время они съехали с главного шоссе на петлявшую среди холмов проселочную дорогу и покатили по идиллической сельской местности с высившимися по сторонам узких аллей большими, раскидистыми деревьями, чередовавшимися с зарослями кустарника и живыми изгородями. Теперь им по пути все чаще попадались столбики с дощечками, на которых были обозначены названия деревень — Крондалл, Диппенхолл, Френшо…

Так они ехали не менее двух часов, пока не свернули на узкую и довольно грязную грунтовую дорогу, на которой отцу пришлось резко сбросить скорость, тем более что довольно скоро машина въехала в густой лес, от которого веяло прохладой, а деревья приглушали звуки.

Через несколько минут подпрыгивания по ухабам и кочкам они подъехали к высоким железным воротам и остановились. Вокруг царила удивительная для летнего дня тишина, нарушаемая лишь тихим рокотом работавшего на малых оборотах двигателя.

По меньшей мере минуту, показавшуюся Элли вечностью, ничего не происходило.

— Может, посигналить, или позвонить в звонок на воротах? — не утерпев, произнесла она шепотом, окидывая взглядом высоченный черный забор, тянувшийся, сколько хватало глаз, по обе стороны ворот и скрывавшийся в густых зарослях, окружавших это мрачноватое место.

— Не стоит, — сказал отец, тоже тихо. — У них наверняка установлены здесь видеокамеры или что-то в этом роде, и они знают, что к воротам подъехала машина. В прошлый раз мы ждали всего…

Железные створки ворот едва заметно дрогнули, а затем с металлическим лязганьем начали медленно отворяться внутрь. Территория за ними представляла собой все тот же довольно густой лес, и солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густую листву.

Девушка мрачно взглянула на ворота.

«Добро пожаловать в новую школу и новую жизнь, дорогая Элли».

Пока ворота открывались, Элли считала тяжелые тревожные удары сердца, эхом отдававшиеся у нее в ушах.

«Бум-бум-бум…»

Она насчитала тринадцать, когда ворота открылись достаточно широко, и она увидела дорогу, уводившую в глубь поросшего лесом участка. Тут сердце у нее забилось так часто, сильно и громко, что она невольно огляделась, задаваясь вопросом, не заметили ли этот акустический феномен ее предки. Но родители погрузились в томительный процесс ожидания и ни на что другое не обращали внимания. Отец сидел тихо, как маленький мальчик, и лишь время от времени постукивал кончиками пальцев по эбонитовой баранке руля.

Еще двадцать пять громких ударов сердца, и створки ворот, распахнувшись настежь, замерли по сторонам подъездной дорожки, словно часовые.

Отец включил первую передачу и тронул машину с места.

Очень медленно они въехали на территорию школы.

Чувствуя, что у нее от волнения перехватывает горло, Элли, чтобы успокоиться, старалась дышать ровно, глубоко и размеренно. Не хватало еще, чтобы у нее сейчас началась истерика. При всем том она никак не могла отделаться от внезапно нахлынувшего на нее чувства надвигающейся опасности.

«Хватит паниковать, — сказала она себе. — Ничего особенно не происходит. Просто ты приехала в свою новую школу. Сосредоточься на этом. Держись настороже, но ничего не бойся».

Самовнушение сработало: спазмы начали проходить и дышать сразу стало легче.

Отец покатил по подъездной дорожке, змеившейся среди толстых старых дубов и тисов. После грязной, с выбоинами и ухабами дороги, ведшей к воротам, эта оказалась дивно ровной и посыпанной мелким гравием: машина словно плыла по ней.

Элли же, продолжая отсчет сердцебиений, дошла до 123х, но по-прежнему ничего, кроме стоявших вплотную друг к другу деревьев, не видела. Зато в следующее мгновение у нее случилось нечто вроде небольшого приступа тахикардии: они вырвались из сумрака леса на солнечный свет, и перед ними возникла огромная поляна, в дальнем конце которой высилось здание.

Элли мгновенно сбилась со счета.

Это была мрачная, сложенная из темно-красного кирпича, огромная угловатая постройка в готическом стиле, похожая скорее на памятник архитектуры, нежели на современное учебное заведение. Казалось, некая потусторонняя сила несла ее куда-то из иных краев и времен, и лишь по какому-то странному недоразумению оставила здесь… Из неровной, с подъемами и спусками, крытой кровельным железом и черепицей крыши торчали многочисленные заостренные башни и башенки. Некоторые были увенчаны еще более острыми шпилями, напоминавшими заржавленные клинки шпаг или кинжалов, которые, казалось, хотели пронзить небо.

«Боже мой!»

— Чрезвычайно впечатляющее здание, не так ли? — произнес отец.

— Впечатляюще отвратительное, — фыркнула мать.

«Ужасающее… Почему им не пришло на ум такое определение?»

По контрасту с этой мрачной пугающей постройкой позолоченная солнцем гравиевая дорожка казалась вырезанной из слоновой кости и имела чрезвычайно привлекательный и приветливый вид. Пересекая открытое пространство перед зданием, она тянулась прямо к его парадной двери из красного дерева, врезанной в потемневшую от времени кирпичную стену цвета запекшейся крови. Доехав по этой дорожке до отбрасываемой зданием тени, отец замедлил ход и нажал на тормоз.