Ночная прогулка

– Маккалаф не слишком похож на политического убийцу высокого ранга, – заметил Гаррод. – Что не скажешь о Сале.

– Кроме внешности, вам нечего поставить ему в вину, – сказал Реммерт, останавливая кадр. Сала работал в саду. Рубаха натягивалась на тучном животе итальянца. – У него пикническое сложение.

– Какое?

– Пикническое. Пикниками называют тучных, низкорослых, коренастых мужчин, которые нередки среди психически неуравновешенных убийц. Но точно такое же сложение характерно для многих ни в чем не повинных людей.

Замелькали новые сцены, выхваченные из реки времени. Бен Сала и его жена, тоже темноволосая, ссорятся, едят. Спят, читают, иногда занимаются грубоватой любовной игрой, в то время как меланхоличное лицо Маккалафа одиноко маячит у окон второго этажа. В одно и то же время Сала уезжал по делам и возвращался в белом «пикапе» последней модели. Наступила зима, пошел снег. Бен Сала стал ездить в потасканном грузовичке пятилетней давности.

Гаррод поднял руку, подавая знак остановить фильм.

– Разве дела Салы пришли в упадок?

– Вовсе нет. Он оказался умелым дельцом – для своего уровня, конечно.

– Вы спрашивали, почему он стал пользоваться старой машиной?

– Представьте, спросил, – сказал Реммерт. – При прежних методах расследования такие факты оставались незамеченными, но во время просмотра ретардитовой записи они бросаются в глаза.

– Что он вам ответил?

– Бен Сала все равно собирался продавать свой «пикап» через полгода, но тут кто-то предложил ему хорошую цену. Он сказал, что просто не мог отказаться от удачной сделки.

– Вы спросили, сколько он получил за машину?

– Нет. Не счел существенным.

Гаррод сделал пометку в блокноте и попросил продолжать. Снег растаял, уступил место зелени весны, а та – ярким цветам лета. В первые дни осени на крыше гаража появился кусок синего брезента. Был он большим, во всю крышу, да еще над воротами свесился край, закрыв окна.

– Зачем это? – Спросил Гаррод, останавливая кадр.

– Крыша протекла.

– По-моему, крыша была крепкой.

Реммерт вернулся немного назад. На кровле в нескольких местах открылась поврежденная черепица. Еще на пару дней в прошлое – крыша снова была исправной.

– Несколько неожиданно, вы не считаете? – спросил Гаррод.

– В начале сентября прошли ураганы. Бен Сала собирается строить новый гараж, поэтому не захотел основательно ремонтировать крышу.

– Все одно к одному, комар носа не подточит.

– Что вы имеете в виду?

– Пока не знаю. Взгляните, как небрежно болтается край брезента над фасадом гаража. А ведь в остальном хозяйство Салы в полном порядке.

– Может быть, так дождь не заливает ворота. – Реммерт начал проявлять нетерпение, видя, как Гаррод делает очередную пометку. – Да и что можно извлечь из этого наблюдения?

– Возможно, и ничего. Но если живешь с медленным стеклом столько, сколько я, оно меняет взгляд на вещи. – Гаррод внезапно осознал, что выражается напыщенно. – Извините, Питер. Есть еще что-нибудь интересное между этим моментом и ночью убийства?

– Я не нашел, но, может быть, вы...

– Давайте последнюю ночь, – сказал Гаррод.

Было темно, когда щит ворот поднялся и скользнул внутрь – так втягиваются самолетные закрылки. Фургон осторожно выехал из гаража, и ворота автоматически закрылись. Включились электронно-оптические усилители, изображение стало ярче. Реммерт остановил кадр: за рулем сидел Маккалаф. Он надвинул на лоб шляпу, но не узнать его длинное печальное лицо было невозможно.

– Дорожные мониторы зафиксировали его движение до северной границы города, – сказал Реммерт. – Теперь обратите внимание на гараж – брезент откинут, и можно заглянуть внутрь.

Он включил быструю перемотку, а когда цифровой индикатор в углу экрана показал, что прошло полчаса, снова перевел проектор на нормальную скорость. Темные квадраты гаражных окон залил белый свет. За окнами двигался человек. Он был коренаст и черноволос – без сомнения, Бен Сала.

Пока хозяин наводил порядок в гараже, Реммерт нажал на кнопку, включая запись показаний подозреваемого:

– Ну, значит, к семи Мэт вернулся. Серый весь и руку левую все тер – болела, что ли. Его, говорит, на сверхурочные просили выйти. Так-то он все на автобусе ездил, у него проезд бесплатный, но тут у меня фургон попросил. Потому, сказал, устал очень, не хочу, сказал, пешком до автобуса. Ну, я дал ему машину, он и поехал. Часов одиннадцать было. Я потом еще в гараже поработал и спать лег. Слышал, он ночью приехал, а когда – не знаю, на часы не смотрел, наутро он, как всегда, на работу ушел, и больше я его живым не видел.

Реммерт выключил запись.

– Что скажете?

– Что вы скажете?

– Показание как показание. Я таких тысячу слышал.

Гаррод не сводил глаз с экрана, где изображение Салы все еще мелькало за окнами гаража.

– Да, говорит он не очень гладко, но все же...

– Все же?

– Бен Сала умудрился втиснуть в очень короткую речь колоссальный объем информации – все по существу, все логично, в продуманном порядке. В тысяче снятых вами показаний, Питер, сколько было таких, которые не содержали ни одного лишнего слова?