Ночи нет конца

— Он шевелится, Мейсон! — схватил меня за руку Хиллкрест. — Он жив! Капитан указывал на Левина. Тот и в самом деле едва заметно шевельнулся. Я ведь не осматривал его. Мыслимое ли дело, чтобы профессионал вроде Корадзини, стреляя в упор, мог промахнуться? Не обращая внимания на Смоллвуда, я опустился на колени и пристально посмотрел на Солли. Хиллкрест не ошибся. Старик дышал. От виска к затылку шла глубокая царапина.

— Кожа содрана. Возможно, контужен. Только и всего, — заключил я, поднимаясь со льда. Я невольно оглянулся в сторону груды камней. — Но Корадзини все равно конец.

Я догадывался, что там происходит. Не слышно было ни диких воплей, ни брани. Но от этого становилось еще страшнее. В тот момент, когда Смоллвуд, по-прежнему прикрываясь девушкой как щитом, спрыгнул с трактора и торопливо зашагал к каменной россыпи, оттуда раздался душераздирающий вопль. У меня волосы встали дыбом от этого крика. Даже Смоллвуд остановился как вкопанный.

Послышался мучительный стон, и все стихло. Не было ни шума, ни криков, ни шарканья ног, ни придыхов, сопровождающих удары. Тишина.

Придя в себя, Смоллвуд подошел к самым валунам и лицом к лицу столкнулся с Джонни. Не выпуская из рук пистолета, лжепастор отступил в сторону. Зейгеро неторопливо направлялся к нам. Лицо его было в ранах и кровоподтеках, окровавленные руки висели как плети. Сзади волочились два испачканных кровью бинта.

— Кончено? — спросил я.

— Кончено.

— Вот и отлично, — говоря это, я не кривил душой. Внезапно лицо юноши преобразилось. Вначале недоверчивое, теперь оно радостно сияло. Зейгеро опустился на колени рядом с отцом. А Смоллвуд прицелился юноше в спину.

— Не делайте этого, Смоллвуд! — закричал я. — У вас останется всего четыре патрона.

Глаза лжепастора скользнули по моему лицу. Глаза убийцы. Смысл моих слов дошел до его сознания, и он одобрительно кивнул. Обратившись к Джекстроу, стоявшему ближе всех, произнес:

— Принесите мой приемник. Каюр направился к трактору. В это время Зейгеро с усилием поднялся на ноги.

— Похоже, я малость поторопился, — проронил он, взглянув в сторону моренной гряды. Я не заметил на лице его сожаления. Одно безразличие. Полдюжины свидетелей подтвердят, что он покончил с собой… Очередь за тобой, Смоллвуд.

— Корадзини был глупец, — презрительно произнес Смоллвуд. Преступник обладал поразительным хладнокровием. — Я прекрасно обойдусь без него.

Оставьте рацию здесь, Нильсен, и идите к своим друзьям. А я пойду к своим. Он кивнул в сторону фьорда. — Или вы ничего не заметили?

Действительно, мы только сейчас увидели первого десантника из тех, что высадились с траулера. Он поднимался по отвесной стене ледника. В считанные секунды вслед за ним появилось еще с полдюжины человек.

Спотыкаясь и скользя, они вновь поднимались и бежали что есть силы.

— Спешат на торжественную церемонию. — Улыбка едва тронула губы лжепастора. — Останетесь здесь, пока мы с мисс Росс пойдем им навстречу. Не вздумайте сдвинуться с места. Девчонка у меня в руках. — Он чувствовал себя победителем, хотя выражение лица и интонация оставались равнодушными.

Наклонившись, Смоллвуд подхватил переносной приемник. Затем поднял голову в небо.

Я тоже услышал этот звук, но, в отличие от Смоллвуда, знал, что это такое. Такого оборота дела преступник не ожидал. Объяснять, что обозначает пронзительный свист, оказалось излишним. Над нами на высоте меньше четырехсот футов в тесном строю пронеслись четыре смертоносные сигары. Это были реактивные истребители «Симитар». Сделав разворот, они рассыпались и, снижая скорость, принялись кружить над языком фьорда. Я не люблю самолеты, мне не по душе рев реактивных двигателей, но в ту минуту для меня не было ничего радостнее, чем зрелище боевых машин и рев их двигателей.

— Истребители, Смоллвуд! — восторженно завопил я. — Взлетели с авианосца. Это мы вызвали их по радио. — Мнимый проповедник, по-волчьи скаля зубы, смотрел на барражирующие самолеты. Понизив голос, я продолжал:

— Им приказано стрелять в любого, кто спускается с ледника. Повторяю, любого, в особенности, несущего в руках чемодан или приемник. — Это была ложь, но Смоллвуд об этом не знал. Увидев самолеты, он поверил мне.

— Они не посмеют, — проговорил он. — Ведь они убьют и девушку.

— Глупец! — воскликнул я презрительно. — Что стоит жизнь человека по сравнению с этим прибором! Уж вам-то это хорошо известно, Смоллвуд. Кроме того, экипажам самолетов приказано, если они обнаружат двух человек, не дать им уйти живыми. В полярной одежде мисс Росс всякий примет за мужчину. Тем более сверху. Летчики сочтут, что это вы и Корадзини, и сотрут вас в порошок.

Я знал, что Смоллвуд поверил моим словам. Потому что сам он поступил бы именно так. Ведь для таких, как он, человеческая жизнь гроша ломаного не стоит. Но в храбрости ему нельзя было отказать. Как и в уме.