Ночь в Кэмп Дэвиде

Он говорил с искренностью человека, старость которого близка и которому ничего теперь не нужно от жизни, кроме хорошего мнения людей, которых он любит или уважает. Но Джим всё ещё злился. Он решительно высвободил руку: — Ещё раз спасибо, Поль. Ты мне очень помог.

В приёмной секретарша-англичанка улыбалась ещё любезней, очевидно одобряя то, что у него хватило здравого смысла явиться со своими затруднениями к Грискому, Фоттерингилу и Хэдли. Маквейг вышел из приёмной не попрощавшись, хлопнув дверью. Но дверь не хлопнула. Пневматическое устройство замедлило её движение, и Джим услышал, как она мягко закрылась за ним.

Когда он вошёл к себе в кабинет, он всё ещё был в отвратительном настроении. Мысль о том, что сенатор Джим Маквейг может свихнуться на почве связи с Ритой Красицкой, казалась ему настолько смехотворной, что Джим просто не мог понять, как это проницательный Гриском сумел додуматься до такой ерунды.

Зазвонил внутренний телефон. Маквейг снял трубку и услышал голос своего помощника. Флип сообщил новость: ещё один мэр в штате Висконсин выступил с кампанией в пользу сенатора Маквейга. Джим нетерпеливо оборвал своего секретаря.

— После, — сказал он. Сейчас ему было не до того.

Потом он уселся за свой стол и стал ковырять ножом для разрезания бумаги большое пресс-папье. Гнев его постепенно стал проходить. В конце концов Гриском сделал вполне логический вывод, особенно если принять во внимание, что Маквейг отказался назвать имя.

Надо было немедленно действовать, но как? Что ж, он засядет, пожалуй, за «домашние задания», в невыполнении которых обвинил его Крейг Спенс. Для начала надо будет срочно узнать, что предусматривается законом в случаях, когда физическое или психическое здоровье президента внушает опасение. Как же фамилия того малого, который заведует законодательным отделом библиотеки конгресса? А, да, мистер Брэнтон, один из многих сотен безликих служащих, которым известно всё то, чего не знают сенаторы.

Он позвонил в библиотеку конгресса и услышал приветливый, невыразительный голос Брэнтона.

— Здравствуйте, мистер Брэнтон, это говорит сенатор Джим Маквейг из Айовы. Понимаете ли, мне нужно просмотреть всё, что у вас имеется по вопросу о неспособности президента управлять страной. Что? Для речи? Нет, простая служебная справка.

С минуту он молча слушал, что говорил ему заведующий.

— Да, да, именно это. Ранние соглашения между Эйзенхауэром и Никсоном, Кеннеди и Джонсоном, а также последнее — между президентом Холленбахом и мистером О’Мэлли. И все протоколы сенатских заседаний под председательством сенатора Бирча Бэя из Индианы. И рекомендации Американской ассоциации адвокатов. Короче говоря, всё, что у вас есть.

— Я сегодня же пришлю всё, что у нас имеется, сенатор. — Брэнтон говорил извиняющимся тоном. — К сожалению, большая часть материала находится сейчас у другого абонента. Вы ведь понимаете, интерес к этой теме всегда большой. Но как только мне вернут остальной материал, я немедленно пришлю его вам.

Джим откинулся в кресле. Вот так штука! Что же теперь делать? Снова его охватил прежний страх. Неужели Марк действительно?.. Он даже мысленно не посмел произнести это слово. Однако время не ждёт, необходимо срочно действовать. И тут он вспомнил совет Поля Грискома.

Около получаса он всё продумывал и взвешивал. Потом снял трубку и вызвал своего помощника:

— Флип, зайдите сейчас ко мне. Вам предстоит срочно выехать в командировку.

ГЛАВА 6. ЛЯ БЕЛЛЬ

Неделю спустя после описанных событий Джим Маквейг сидел у себя дома. Окно кабинета было распахнуто настежь. Календарь показывал первый день весны, но погода стояла не по-весеннему жаркая. Солнце вытягивало последнюю влагу из промёрзшей за зиму почвы, и задняя лужайка у дома Маквейгов и голое поле за задним забором купались в клубах тёплого весеннего пара.

Солнечный луч ворвался в окно, словно выпущенный на свободу узник, и заиграл на подносе с ножами в углу кабинета. Бархатный футляр с хирургическими инструментами, многим из которых было никак не менее двухсот лет, напомнил Джиму о его отце и о несбыточной мечте старика сделаться хирургом. Странная всё-таки штука наша жизнь, чего только в ней не случается, думал он. Его отец, так и не сумев стать хирургом, большую часть своей жизни потратил на собирание символов своей любимой профессии. А теперь его сын, один из первых в стране кандидатов в вице-президенты, собирает всевозможные сведения о человеке, который сам предложил ему занять этот пост, — о президенте! Аналогичными эти ситуации не были, но почему-то именно сегодня неосуществившаяся мечта отца стала ему особенно понятна.