Ночь в городе

Герц повернулся и увидел, что, расталкивая толпу, по холлу движется группа людей. В середине её шел оператор, неся на плече телекамеру. Около него находились двое здоровенных молодцов, оберегая его от возможных покушений. Впереди быстрым шагом уверенно шагал человек в черной кожаной куртке с решительным и хищным выражением на лице. Перед ним, спиной вперед, семенил Кейс, пытаясь то ли загородить ему проход, то ли объяснить что-то. Толпа испуганно шарахалась в сторону, многие закрывали лица, не желая быть снятыми и опознанными.

- Ну вот вы, вы хотя бы! - закричал Кейс, хватая Герца за рукав. Будьте свидетелем, пусть все знают, что у меня нет порнографии! Этому типу ничего не стоит подкинуть мне все что угодно, лишь бы опозорить меня!

- Я знаю, что у вас где хранится, - железным голосом сказал Рохар, не останавливаясь, и последовал дальше.

- Черт возьми! - схватился за голову Кейс. - Что он натворит! Идемте, идемте, все станете свидетелями его незаконных действий!

Он устремился следом за Рохаром, который явно направлялся к женской уборной, где уже побывал Герц. Заинтригованная публика повалила следом. "Опять меня куда-то тащат" - подумал Леонид. Рохар действительно одним ударом ноги выбил дверь в уборную и проник внутрь. Кейс с отчаянными воплями, рвя на себе волосы, последовал за телевизионщиками. Изнутри донеслись громкие вопли, визг, шум и треск.

- Без нас обойдутся, - заметил Агур, останавливаясь. Герц последовал его совету. Наружу из двери посыпали полуодетые девушки, некоторые из них наспех неумело завернувшиеся в какие-то простыни и куски ткани.

- Вот! Вот! - кричал внутри Рохар. - Я же говорил! Снимай, Арчи!

- Неправда! - захлебывался в возмущенном вопле Кейс. - Вы не имеете права! Негодяй!

Около Герца оказалась девушка, которая прижимала к груди длинный кусок ткани. Видимо, растерявшись, она не замечала, что её зад выставлен на всеобщее обозрение.

- Девушка, у вас непорядок в одежде, - заметил Леонид.

- Где? - она от неожиданности чуть не выронила всю ткань, но потом увидела, в чем дело, покраснела и, пробормотав "спасибо", попыталась ухватить рукой нижний конец ткани и обернуть его вокруг себя, но при этом тряпка обнаружила тенденцию сползти с её груди.

- Давайте я вам помогу, - предложил Леонид.

- А, это ты, Марго, - сказал Реджинальд. - И ты здесь?

- Да, - ответила девушка. - Господи, я бы глаза вырвала этому мерзавцу!

- Кому? Кейсу?

- Да нет, Рохару. Вечно лезет, куда его не просят. Ну да, мы фотографировались без одежды - но ведь никто не принуждал. А теперь этот гад врывается к нам в уборную. Хорошо, я купальник успела захватить. Будьте добры, загородите меня, пожалуйста, пока я оденусь.

Мужчины отвели её в угол и держали перед ней её тряпку, пока она надевала купальник.

- Знаете что, зачем нам этот скандал? - сказал Реджинальд Герцу. Пойдемте куда-нибудь. Тут это теперь надолго. Все накрылось, это точно. Пойдемте к Эрвину, у него открыто.

- Можно я с вами? - спросила Марго. - Все равно мне некуда деваться, пока они там торчат.

- Ну идем, - сказал тот, критически оглядывая её наряд. - Только ты бы оделась поосновательней.

- Вся моя одежда - там. А я не хочу туда идти. Да ничего, на улице тепло.

5.

- Здорово, Эрвин, - сказал Реджинальд усатому человеку с курчавыми волосами, возвышавшемуся за полированной стойкой; за его спиной громоздилась батарея бутылок с яркими этикетками. - Налей нам чего-нибудь. Это Леонид Герц.

- Очень, очень рад видеть вас у меня! - сказал бармен, пожимая Леониду руку. - Я вас угощаю! А ты чего приперлась? - вдруг резко изменил он тон. Убирайся! Я таких, как ты, не обслуживаю!

- Тихо, Эрвин. Это не "охотница за мужчинами", это наша Марго, сказал Реджинальд, обнимая девушку за плечи. - Я ручаюсь, что она никогда такими делами не занималась. Или все-таки занималась, а? - хитро спросил он.

- Да что вы! - возмутилась Марго. - Никогда!

- Ладно. Поверим. Дай нам вермуту, - сказал он Эрвину. - Сядем, что ли, сюда, - они уселись за столик прямо около стойки, и Герц увидел перед собой некоего человека. Был он мал ростом, едва ли метр пятьдесят, неопределенного возраста - ему можно было дать и десять, и шестьдесят лет с коротенькими ручками и ножками и крупным, покрытым морщинами, лицом. Он был одет в неописуемые лохмотья - штанины и рукава кончались рваной бахромой, свисавшей грязными сосульками. Он взглянул детскими голубыми глазами на Герца и произнес:

- Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез него начал быть и мир Его не познал.

- Это Джери, - хмыкнул Реджинальд. - Не обращайте на него внимания, он тихий.

- И вот, есть последние, которые будут первыми, и первые, которые будут последними, - провозгласил Джери. Он обосновался за столиком и, видимо, никуда не собирался уходить.