Ночь после выпуска

- Все?.. Но вы, Иван Игнатьевич, сами только что сказали? кто из нас не грешит - как все, так и я, под общую сурдинку. Смазанные и сглаженные личности - помилуйте! - не нелепость ли? Вроде сухой воды, зыбкой тверди, лучезарного мрака. Личность всегда исключительна, нечто противоположное "как все".

- Если вы о Студёнцевой, так она и прежде была исключительна, не отымешь.

- Она отличалась от остальных только тем, что это "как все" удавалось ей лучше других. И вдруг взрыв - не как все, себя выразила, не устрашилась! Событие, граничащее с чудом, Иван Игнатьевич.

- Ну уж и чудо. Зачем преувеличивать?

- Если и считать что-то чудом, то только рождение. Родилась на наших глазах новая, ни на кого не похожая человеческая личность. Не заметили!

- Как же не заметили, когда весь вечер ее обсуждали.

- Заметили лишь ее упреки в наш адрес, о них говорили, их обсасывали, и ни слова изумления, ни радости.

- Изумляться куда ни шло, ну а радоваться-то нам чему?

- Нешаблонный, независимо мыслящий человек разве не отрадное явление, Иван Игнатьевич?

- М-да...- произнес Иван Игнатьевич, с сомнением ли, с осуждением или озадаченно - не понять.

Они двинулись дальше.

Их шаги громко раздавались по пустынной улице - дробные Ольги Олеговны, тяжелые, шаркающие Ивана Игнатьевича. Воздух был свеж, но от стен домов невнятно веяло теплом - отдыхающие камни нехотя отдавали дневное солнце.

22

Слово "убить", которое так часто встречалось в книгах, звучало с экранов кино и телевидения, вдруг обрело свою безобразную плоть.

Натка на пригибающихся ногах, слепо вытянув вперед руки, двинулась к скамье.

Вера сдавленно всхлипнула. Игорь - остекленевший взгляд, одеревеневший нос, темный подбородок - стал сразу похож на старичка, даже штаны спадают с худого зада.

Виновато переминался Сократ с гитарой. Юлечка застыла в наклоне вот-вот сорвется бежать.

А тишина продолжалась. И шумело далеко в ночи за городом шоссе.

Вера всхлипнула раз, другой и разревелась:

- Я... Я вспомнила...

- Нам теперь будет что вспомнить,- глухо выдавил из себя Игорь.

- Я... Я в кабинете физики... трансформатор... пережгла. Один на всю школу и... дорогой. Генка сказал...- Плечи Веры затряслись от рыданий.Сказал, это он сделал. Я не просила, он сам... Сам на себя!

- А меня... Помните, меня из школы исключили,- засуетился Сократ.- Мне было кисло, фратеры. Мать совсем взбесилась, кричала, что отравится. Кто меня спас? Генка! Он ходил и к Большому Ивану и к Вещему Олегу. Он сказал им, что ручается за меня... А мне сказал: если подведу, набьет морду.

Игорь судорожно повел подбородком.

- О чем вы? - выкрикнул он сдавлено.-Трансформатор!.. Генка никогда не был таким... Таким, как сегодня! Трансформатор... Вы вспомните другое: я, ты, Сократ, все ребята нашего класса, да любой пацан нашей школы ходил по улице задрав нос, никого не боялся. Каждый знал - Генка заступится. Генка нашим заступником был - моим, твоим, всех! А сам... Он сам обидел кого-нибудь?.. Просто так, чтоб силу показать... Не было. Никого ни разу не ударил!.. И вот нас сегодня...

- Опомнись! - резко оборвала Юлечка.- Мы же раньше его обидели! Все скопом. И я тоже.

- А я... Я ведь не хотела...- заливалась слезами Вера.- Я откровенно, до донышка... Он вдруг обиделся... Не хотела!

- Юль-ка-а! - качнулся Игорь к Юлечке.- Скажи, Юлька, как это мы?.. Чуть-чуть не стали помощниками Яшки.

- Стали,- жестко отрезала Юлечка.- Согласились помочь Яшке. Молчанием.

На скамье в стороне сидела Натка, прямая, одеревеневшая, с упавшими на глаза волосами, с увядшими губами.

- Нет, Юлька! Нет! - Тоскливое отчаянье в голосе Игоря.- Нет, не успели! Слава богу, не успели!

- Согласились молчать или нет?

Бледное, заострившееся личико, округлившиеся, тревожно-птичьи глаза в упор - Игорь сжался, опустил взгляд.

- Согласились или нет?!

Игорь молчал, опущенные веки скрывали бегающие зрачки. Молчали все.

Натка, окоченев, сидела в стороне.

- Раз согласились, значит, стали!.. Уже!.. Пусть маленькими, пятиминутными, но помощниками убийцы!

Игорь схватился за голову, замычал:

- М-мы-ы! М-мы-ы - его!..

- А я не хотела! Не хотела! - захлебывалась Вера.

- А я хотел? А другие? М-мы - его!

Игорь мычал и качался, держась за голову.

Натка, деревянно-прямая на скамье, подняла руки, неуверенно, неловко, непослушными пальцами, как пьяная, стала заправлять упавшие волосы. Так и не заправила, обессиленно уронила руки, посидела, мертво, без выражения глядя перед собой, сказала бесцветно:

- Я пойду...

И не двинулась.

Тишина. Далеко за городом шумело шоссе.

Игорь опустил руки, обмяк.

- Юль-ка...- снова просяще заговорил он.- Не были же такими... Нет... Ни Генка, ни мы...

Тишина. Обмерший город внизу - темные кварталы, прямые строчки уличных фонарей да загадочный неоновый свет над вокзалом. Шумело шоссе.

- Юль-ка... Я чувствовал, чувствовал, ты помнишь?

Глядя в сторону, Юлечка ответила тихим, усталым голосом:

- Не лги... Никто из нас ничего не чувствовал... И я тоже... Каждый думает только о себе... и ни в грош не ставит достоинство другого... Это гнусно... вот и доигрались...