Ночь длинных ножей

— Эх, вашими бы устами да мед пить, — вздохнул Шимаев. — Нам эти бандиты, эти ваххабиты долбаные — во где! — он провел ребром ладони по горлу. — Здесь север, а не горные аулы. И на этих поборников «правильной веры» с автоматами смотрели, как на сумасшедших… Чечня всю жизнь жила нормально, никаких ваххабитов в ней не было, все в Аллаха веровали и по адату — заветам предков — жили. В Дагестане было несколько сел исконно ваххабитских, но они никого не трогали, и их не трогали. Верь в кого хочешь. И лет десять назад ваххабиты, как шайтаны из короба, стали вылезать. Правда, их как клоунов люди сначала воспринимали. Представь, живешь спокойно, приходят бородатые, без нижнего белья, и говорят — все живут не правильно, предков почитаем не правильно, и в Аллаха верим не правильно, и молимся не правильно, и хадж не правильно делаем. И к женщинам относимся не правильно. Все не правильно. Вся жизнь предыдущая зря прошла. Сперва их не боялись и всерьез не принимали. А через некоторое время глядим — а они уже везде. И суд шариатский их. И у каждой нефтевышки — тоже они. И главное — дети к ним валом идут, а потом родителей перестают уважать. Такого шайтанчика маленького эти болваны накачают всякой ерундой, глядишь, он уже дома сам себе готовит, сам себе стелит, сам себя обслуживает, потому что мать его нечистая, не правильно ислам истолковывает и из ее рук даже еду принимать нельзя… Знаешь, целые семьи раскололись — на ваххабитов, коммунистов, правоверных. Вот такое нам устроили.

— Сами вы себе их на шею посадили, — сказал Алейников.

— Мы?! Знаешь сколько денег на них шло! В лучшие времена новообращенный ваххабит по две тысячи долларов получал… Мы же жили вполне цивилизованно. Почти по-европейски. И девчонки привыкли смеяться, в коротких платьях ходить, на дискотеки, танцы, в клуб. Все было по-человечески. А тут средневековые угрюмые инквизиторы приходят, говорят женщинам: «Вы — сосуд греха», — и раздают листовки, как им жить надо. Наизусть одну помню. Смотри, как должна по-ихнему вести себя женщина-мусульманка: «Ее ненависть — иудеи, христиане, атеисты, лицемеры и призывающие к освобождению женщины. Ее враги — всякая песня, игра на музыкальных инструментах, каждый телевизионный сериал о любви и страсти, любая женщина, выставляющая напоказ свою красоту. Требования к одежде — одежда должна укрывать все тело без исключения, поэтому лицо, кисти рук, ступни отнесены к запретным для лицезрения и также должны быть прикрыты. Одежда не должна быть похожей на одеяния неверных».

— Это я читал.

— Ты читал. А они требовали, чтобы мы так жили. С нами такое не прошло. На их удочку немногие клюнули. Не дали им свои порядки установить. Ведь им все равно — кто из какого тейпа, кто чей родственник. У них половина уголовников. Ты посмотри на них: Даудов — слышал, небось, о таком?

— Хромой, — кивнул Алейников.

— Во-во. Хромой. Он же бандитом обычным был. В Москве с милицией и русскими бандитами воевал. Притом бандит он не от жизни тяжелой, а от рождения. И отец, и дед его бандитами были. А теперь посмотри на него — уважаемый толкователь ислама, можно сказать, духовный лидер. Самого пророка Мухаммеда критикует.

— Про Хромого мне не рассказывай. Я его десять лет знаю.

— Десять? — удивленно посмотрел на Алейникова хозяин кафе.

— Я с ним в Москве еще воевал, со сволочью.

— А, ну тогда лучше меня знаешь, что это за змей. И что будет, если он заползет снова к нам.

— А он заползет? — Алейников напрягся, понимая, что вот она — кульминация разговора.

— Уже заполз.

В комнате повисло молчание. Алейников глубоко затянулся, разглядывая хозяина кафе «Лейла». Тот тоже молчал, но ощущалось, что он на взводе. Он бросил свой мяч и ждал ответной подачи.

— Продолжай, если начал, Мовлади.

— Ты мне поможешь договориться, чтобы кафе мое не трогали? То БХСС. То участковый… Работать не дают. Алейников еще раз затянулся. Потом кивнул:

— Это как себя вести будешь. Но пока считай, что договорились… Оправдаешь доверие, будешь жить как у Христа за пазухой.

— Как у Аллаха в кармане.

— Это как тебе нравится.

По тому, что рассказал хозяин кафе, Алейников понял, что предстоит горячая работа.

— Шимаев, если заманиваешь в ловушку, СОБР не только твое кафе и магазинчик сожжет. Но и тебя в нем.

— Я понимаю, — кивнул он, и в его голосе мелькнуло удовлетворение. Алейников понял — хозяин кафе считает, что дело обтяпал выгодное.

Глава 9 ДИКАРИ

— Тебе нечего бояться, — убеждал переводчик. Разговаривал он на дикой смеси английского и русского, но Майкл, обладавший врожденными способностями к языкам и без малого год занятый русской проблематикой, уже научился более-менее сносно понимать местных и даже разговаривать с ними.