Ночь длинных ножей

Хромой понял, что все кончено. И дело не только в военных поражениях. Просто слишком много чеченцев как земной рай вспоминали те времена, когда в республике было вдоволь электричества, школ, магазинов, когда деньги можно было зарабатывать, и не имея в руках автомата, когда можно было прожить всю жизнь и не слышать выстрелов из боевого оружия. И все меньше становилось желающих положить свою жизнь на алтарь истинного учения или даже просто за независимость Ичкерии. Люди устали от войны. Они хотели вернуть прошлое. А это означало, что можно продлевать агонию, убивать, убивать и еще раз убивать, но все равно дело проиграно. И так, как грезилось Хромому и его братьям по вере, не будет уже никогда. Во всяком случае, в обозримом будущем. Русский медведь просыпается… И что будет, если он проснется окончательно и поймет, что с ним сделали?.. Депортация была еще жива в памяти стариков. Они знали, как это было, и боялись того, что может еще случиться…

Упаднические настроения косили самых стойких. Доходили слухи, что сам Хаттаб все больше разочаровывается в чеченцах и собирается со своими сторонниками в другую исламскую землю для дальнейшего джихада — в Афганистан.

После того как Хромого контузило, иссекло осколками и верные бойцы унесли его на руках от преследовавшей десантуры через горы, он решил, что для него война закончена. Свет клином не сошелся на этой земле, пусть здесь и похоронены предки. Предки мертвы, им все равно. Он же жив. И еще хочет жить… И осталось не так много верных бойцов. Он дал приказ — легализироваться всем, на кого не было материалов у федералов. Русские объявили амнистию. Они показали свою слабость, они пока не освоили науку добивать слабеющего врага. Поэтому пусть люди возвращаются. Кому идти с повинной. Кому тайно селиться в своих селах и городах. Но всем ждать своего часа. Часа святых ножей, когда придет гонец и скажет — пора. И тогда из схронов будут извлечены автоматы в промасленных тряпках, щелкнут решительно и зло затворы…

Сам Хромой через Грузию, чье правительство не раз тайно, а иногда и открыто демонстрировало симпатию к борцам против империи зла, решил пробираться на Запад. При переходе границы звено вертолетов накрыло их НУРСами. И он чуть не отправился на тот свет.

Его выхаживали сначала в Грузии. Потом в Турции. Он общался с военными и представителями политических партий. Они хотели, чтобы он вернулся в Чечню и продолжал священную войну. Это были алчные, расчетливые твари. И Хромого охватывал гнев, когда он понимал, что все люди, которые гибли в горах в схватке с русскими, для них просто пыль под ногами. У турок, американцев и еще многих и многих были свои цели. Для них они были куклами… Но потом гнев проходил, и он опять размышлял над тем, что есть смысл попытаться стать из куклы кукловодом…

Он бы не вернулся. У него были кое-какие деньги, которых хватило бы на безбедную жизнь на Западе. Тем людям, с которыми он воевал, он не должен был ничего, и они знали об этом. Он бы остался, но… Но должны были ему. А он не прощал долгов….

Встав на ноги, выздоровев, он решил идти через границу в Нижнетеречный район. За долгами. Идти, чтобы взыскать долги, взять, что ему принадлежит, а потом уйти и уже не возвращаться…

Хромой смотрел на свой вновь собранный немногочисленный отряд. Их было восемь человек. С двумя из них, самыми надежными, он пришел из Грузии. Они готовы были повиноваться, потому что были преданы Аллаху и преданы тому, кто нес им правильное слово… Они думали, что слова имеют цену…

Но дело не только в словах. Какое слово может заменить деньги? Хромой обещал им много денег. Столько, сколько они никогда не видели.

И он отдаст им эти деньги. Если все будет, как он задумал. Если он взыщет долги.

— Я собрал вас, чтобы спросить — готовы ли вы убивать? — спросил он, оглядывая в неверном свете керосиновой лампы своих подданных.

— Да, — послышались голоса.

— Готовы вы умереть?

— Если на то воля Аллаха, — сказал один из них.

— Чтобы вкусить плоды рая еще на земле, нужно быть благочестивым. И убивать… Убивать… — Хромой сжал кулаки…

Глава 6 МИННАЯ ВОЙНА

— Затылок тянет, — поморщился начальник криминальной милиции Нижнетеречного ВОВД подполковник Алейников, потирая широченной ладонью свой массивный коротко стриженный затылок.

— Чего, так? — спросил шкафообразный, в застиран ном, видавшем виды пятнистом комбезе, командир группы СОБРа, трясущийся на заднем сиденье «уазика» с завешанными бронежилетами окнами.

— Три контузии. Люди после такого не живут, — усмехнулся Алейников. — А у меня кость сибирская, толстая. Живучий такой назло врагам уродился.

— К перемене погоды тянет? — участливо поинтересовался командир группы.

— К взбучке, — Алейников посерьезнел. — Не нравится мне, как день начинается. Что-то будет.

— Мистика, — беззаботно отмахнулся собровец.

— Предчувствия? Не знаю, мистика — не мистика. Но обычно срабатывает…