Нобелевский лауреат

— Был хорошим писателем, но не был хорошим человеком… Это она так сказала?

— Почти цитата.

— И каким человеком он был?

Стоев поерзал на стуле и взглянул в окно.

— Да ничего особенного.

— В каком смысле?

— Знаешь, пусть лучше она сама тебе расскажет. И без того я думаю, что будет нелишним тебе самой с ней встретиться.

Ванда тоже так считала, хотя и не могла сказать, что с нетерпением ожидает встречи с Евдокией Войновой.

Люди Стоева, которые расспрашивали жителей Малиново, ничего не смогли обнаружить. Немного позднее, когда Ванда и Стоев пили кофе в ближайшем кафе, чтобы убить время перед встречей с Войновой, Ванда стала расспрашивать коллегу о селе. По сути, ее интересовало так много, что Малиново само по себе превращалось в один огромный вопрос.

— Там ситуация очень сложная, — начал Стоев и уже по его тону Ванда поняла, что вряд ли узнает что-то новое. — Село умирает, жителей почти не осталось. Когда закрыли карьер, Малиново практически сразу вымерло. Верно, оно недалеко от города, но, может быть, именно по этой причине молодежь тут же перебралась сюда, а некоторые уехали еще дальше — в Софию. Я не могу сказать, что какое-то село в районе процветает, но Малиново кончилось за несколько лет. Потом туда пришли цыгане. А точнее, они не сами туда пришли, а их заселили в соответствии с какой-то европейской программой интеграции. Согласно этой программе, их из гетто должны были переселить в новые дома, но в конечном итоге оказалось, что просто составили список пустующих сел и стали их туда переселять. Там, где имелись наследники оставленных домов, им заплатили какую-то символическую сумму, но в большинстве случаев, дома необитаемы, так что нет никакой проблемы кого-то в них поселить. Разумеется, здесь не обошлось без помощи некоторых цыганских организаций, но иначе цыган невозможно сдвинуть с места. Потом соответствующие чиновники и представители цыганских организаций разделили между собой средства, которые удалось сэкономить, а перед Европейской комиссией отчитались, что будут учить цыган развивать сельский туризм. Их сразу же разоблачили, да они и не скрывали. Сейчас ими занимается ОЛАФ[2], ну и что с того. Те деньги давным-давно истрачены, а цыгане так и остались в Малиново. И поскольку там нет работы, нет и сельского туризма, вот они и терроризируют горстку стариков, которым некуда деваться, и они остались там доживать свой век. А мы не можем успеть повсюду, сама знаешь, как это. У многих даже телефона нет, и потому, как только случится какое-то несчастье, они идут к мэру и просят его позвонить. А их мэр… ты же поняла, что собой представляет.

— А как же дорогие авто? Я вчера сама видела два внедорожника на дне рудника, а сегодня черное «ауди» с софийской регистрацией вылетело из одной улочки чуть ли не прямо в открытый космос. Они-то чьи? У меня сложилось впечатление, что местные что-то знают, но не говорят.

— Понятия не имею, — признался Стоев. — Чьи угодно. Мы проверим, но не обещаю, что что-то узнаем…

— Есть там один человек… — задумчиво продолжила Ванда. — Зовут Стоян. Держит магазин и корчму. Я с ним вчера говорила. Мне показалось, что он склонен разговаривать. Но сегодня на работе его нет. Хотелось бы его найти.

— Что-нибудь еще о нем знаешь? Фамилию, возраст? Кто он по профессии?

— Ничего кроме того, что зовут его Стоян и ему около шестидесяти. А одна бабка мне поведала, что они дружки с мэром. То есть мэр разрешил ему открыть и содержать корчму и магазин, а Стоян за это ему платит. Но может быть, это только слух.

— Проверим. — Стоян взглянул на часы. Оставалось еще полчаса до встречи.

— Что-нибудь еще обнаружили в связи с трупом?

— Почти ничего. Я не думаю, что у нас есть шанс найти оружие. Скорее всего, его застрелили где-то в другом месте, а потом подбросили в село. К тому же у меня нет никаких оснований думать, что это произошло в самом Малиново. Но даже если это не так, то где-то поблизости, так как удалось установить, что между смертью Войнова и моментом, когда его оставили, прошло не так уж много времени.

Ванда закурила сигарету, пару раз глубоко затянулась и оставила ее дымиться между пальцами. Дым шел прямо в лицо Стоеву, и он деликатно попытался отодвинуть свой стул в сторону, но толку от этого было мало. А Ванда даже не заметила.

— Ты можешь позвонить приятельнице Войнова и договориться с ней о встрече, пока я буду беседовать с его женой?

Стоев кивнул.

— Разумеется. Только я не думаю, что тебе удастся узнать что-то особенное. — Позавчера она была просто невменяема, и я сомневаюсь, что так быстро смогла прийти в себя, чтобы сообщить что-то осмысленное. Да и вообще могла ли когда-нибудь…

— А что о ней еще известно?

— Зовут Моника Серафимова. Работала кассиршей в театре, где Войнов в свое время подвизался в качестве драматурга. Как я тебе уже сказал, ей тридцать пять лет, в разводе, есть ребенок. В настоящее время работает в культурном отделе мэрии, но я точно не понял, чем она там занимается.

— Красивая? — неожиданно спросила Ванда.

Стоев изумленно посмотрел на нее.

— Откуда я знаю?

— Но ведь ты ее допрашивал…