Но кому уподоблю род сей?

Очевидно, что при Иисусовом критерии веры, — «Если будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: перейди отсюда туда, и она перейдет...» (Мф 17:20), — сказанного не достаточно для того даже, чтобы поколебать кисейную занавеску, а об остальном мы не станем и заикаться. Но что нужно прибавить к той вере? Достаточно ли будет веры в непорочное зачатие Иисуса или же, как это принято католичеством, необходимо верить и в непорочное зачатие Марии также? Или, быть может, ключом к тому, чтобы сотворить больше, чем Иисус (ср. Ин 14:12) является вера в Пресвятую Троицу, таинственнейшим образом ни разу не упомянутую не только в Библии, но и вообще в раннехристианской литературе вплоть до середины второго века, а в нынешнем ее понимании так и до четвертого века? Однако горы, несмотря на все потуги в вере, продолжают стоять на месте. Так, быть может, надо прибавить и еще что-нибудь? Благо придумать мы сможем что угодно!

Давайте прибавим веру в заступничество и чудотворение икон, к примеру, Николая Чудотворца. А нет, так измыслим, что Святый Дух исходит не только от Отца, но и от Сына, а заодно будем верить и в непогрешимость Римского папы. Достаточно ли будет этого? К сожалению для многих, и на этот вопрос мы вынуждены будем ответить отрицательно, — во всяком случае землетрясений, вызванных массовым передвижением гор верующими в заступничество святого Николая или верующими в чью-либо непогрешимость опасаться не приходится.

Заметил ли читатель два печальных следствия, коими сопровождался описанный нами процесс? Первое заключается в том, что, чем больше мы будем к вере прибавлять, видя бессилие ее, тем больше будем разделяться: сперва по вопросу папской непогрешимости, затем в связи с исхождением Духа от Сына, затем по вопросу того, сколькими перстами должно осенять себя крестным знамением. В итоге не придется удивляться обилию вер, считающих себя единственно истинными. Второй фактор состоит в том, что, чем больше мы прибавляем, тем более вопиет Иисусова формула: «Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом.» (Лк 16:10). Зачем же прибавлять все больше и больше, вместо того, чтобы отыскать то малое?

Одним словом, вопрос о том малом, в чем по слову Иисуса нужно быть верным, остается с новозаветных времен открытым, о чем и свидетельствует пространность и множество символа веры никейских отцов.

«Кому уподоблю род сей?

Он подобен детям, которые сидят на улице

и, обращаясь к своим товарищам, говорят:

мы играли вам на свирели, и вы не плясали;

мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали.»

(Мф 11:16,17):

Иначе говоря, то, во что они предлагают верить — сомнительно. Проще — они предлагают верить в то, что верить нужно именно в то, чему учат они. Но они не могут дать нам знания того, во что нужно верить. Вопрос верности в малом неизбежно приводит нас к проблеме неведения или даже невежества о предмете веры. И что же тут удивительного? еще Павел говорил о людях развращенных умом, невеждах в вере (2 Тим 3:8). Вот как вера, оказывается, связана с ведением, со знанием.

Надо знать, во что верить!

В послании к Тимофею Апостол Павел произносит слова, из которых мы можем вынести весьма многое в разных аспектах, Павел говорит о священных писаниях, «которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса» (2 Тим 3:15). Лишь слепец не увидит в этих словах смысла, подразумевающего познания из Писания мудрости, которая и приведет к истинной, спасительной вере во Иисуса Христа. Как видим и тут познание с верой оказались не существующими одно отдельно от другого понятиями. Заметим мимоходом, хотя это стоило сделать раньше: Писание умудряет, а не упрощает, и уж тем более не делает юродивым.

Взглянем теперь, что говорит о существе вопроса веры это самое Писание, через какие понятия определена вера там. И вот, у Павла находим такое слово, такое определение: «Вера {же} есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом.» (Евр 11:1). О чем он говорит? что такое невидимое? и как связывается сие невидимое с верой в других текстах? Ответ находим у Павла же: «невидимое Его [Бога], вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы.» (Рим 1:20); а «мы смотрим не на видимое, но на невидимое, ибо видимое временно, а невидимое вечно.» (2 Кор 4:18). Невидимое как первооснова и первопричина видимого и уверенность в этом невидимом составляют таким образом неотъемлемый аспект веры. Говоря о ней, мы неизбежно обращаемся к понятию невидимого, и потому приведем еще одно высказывание: «Верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое.» (Евр 11:3). Так, может быть, ключом является именно это — «верою познаем»? Тем более, что это слово встречается в иной известнейшей формуле: «познаете истину, и истина сделает вас свободными.» (Ин 8:32).